"Реджинальд Хилл. Детская игра ("Дэлзиел и Паско" #9) " - читать интересную книгу автора

плутовкой, как и ее покойный муж. Их обоих следовало бы держать взаперти. Но
кому ж тогда переходит все? Кич? Этой хитрой старой ведьме?
- Мисс Кич получает содержание при условии, что она останется в
Трой-Хаусе и будет присматривать за животными, - ответила Лэкси.
- Так это же пожизненная кормушка! Но подожди. Если она остается, кому
в таком случае достанется дом? Дом ведь должен принадлежать какому-нибудь
прохвосту, не так ли? Лэкси, выкладывай, кому она оставила все состояние? Не
одному же из этих проклятых благотворительных фондов? Я не потерплю, если на
меня наплевали ради какого-нибудь чертова приюта для бездомных собак!
- В определенном смысле это так, - осторожно начала Лэкси, собираясь с
духом. - Но не совсем. Она завещала все...
- Кому? - загремел Джон Хьюби, видя ее нерешительность.
Лэкси словно вновь слышала суховатый, тихий голос Идена Теккерея:
"Оставшуюся часть моего имущества, недвижимого и личного, я завещаю моему
единственному сыну, младшему лейтенанту Александру Ломасу Хьюби, настоящий
адрес коего неизвестен..."
- Что? Ты ничего не путаешь? Нет, не верю! Да как она посмела? Это
незаконно! Уверяю, все это дело рук того подхалима, негодяя адвоката! Я
этого так не оставлю! Ни за что!
Ирония всего происходящего, в пылу негодования не замеченная Джоном
Хьюби, заключалась в том, что в эту минуту он сидел в старой церкви Святого
Уилфреда под медным диском на стене, гласившем: "В память о младшем
лейтенанте Александре Ломасе Хьюби, пропавшем без вести на поле боя в Италии
в мае 1944 года"; Сэм Хьюби, отец юноши, в 1947 году настоял на том, чтобы
здесь был установлен этот диск. В течение двух лет он терпел нежелание жены
поверить, что ее сын мертв, но когда-то этому нужно было положить конец. Для
него этот диск и означал такой конец. Но только не для Гвендолин Хьюби. Ее
убежденность в том, что Александр жив, просто затаилась в ней на
десятилетия, а после смерти мужа вырвалась наружу окрепшей и непоколебимой.
Она не делала из этого секрета; за многие годы в глазах большинства членов
ее семьи и близких знакомых эта странность стала такой же привычной, как,
допустим, бородавка на подбородке или заикание.
Мысль о том, что именно эта эксцентричность, которой никто уже не
придавал значения, лишила его наследства, принадлежавшего ему по праву, была
для Джона Хьюби невыносимой.
- Если он не предъявит прав на наследство, - продолжала Лэкси, - к
Четвертому апреля 2015 года, то есть ко дню своего девяностолетия, все
имущество переходит благотворительным фондам. Кстати, их три...
Но Джону Хьюби было сейчас не до благотворительности.
- 2015 года? - прорычал он. - Мне тогда тоже будет девяносто, если я
доживу до того времени. В чем я сильно сомневаюсь! Я оспорю завещание! Она,
должно быть, спятила, это же ясно как Божий день. Все эти деньги... А
сколько их там? Чертов мистер Теккерей сообщил тебе?
- Сказать точно трудно, папа, цена акций то и дело скачет, да и все
остальное...
- Не старайся одурачить меня всякими научными премудростями. Ты не
стала умнее от того, что я позволил тебе работать в конторе у этого
прохвоста, а не оставил дома помогать матери в баре, запомни это хорошенько.
Поэтому не задирай нос, ты все равно ничего не понимаешь в этом деле. Просто
назови цифру!