"Сэнди Хингстон. Безрассудная леди " - читать интересную книгу автора

взгляну на них.
Розы "галлика" не относились к числу его любимых - цветы были слишком
броские, слишком яркие, от почти лиловых до огненно-красных. Правда, они
имели приятный аромат и отличались выносливостью, а поэтому с успехом
использовались в качестве подвоя. От сочетания этих качеств с качествами
бенгальской розы он и получил свой шедевр - утонченную красавицу "Леди
Иннисфорд". За нее можно было потребовать целое состояние, но Лукас не хотел
ни с кем делиться: тезка Джиллиан была предназначена для него одного.
Он прошел под аркой, увитой побегами желтой китайской розы, которую ему
прислал один его коллега из министерства иностранных дел. Даже на исходе
лета его частный Эдем был великолепен. Менее важными растениями, которые
обрамляли дорожки, выложенные голландским кирпичом, такими как алиссум,
лобелия и другие, названий которых он даже не знал, занимался Тимкинс, но
розы были в его, Лукаса, ведении. Он привязался к ним в те первые мрачные
дни пять лет назад, когда после заключения союза между Бонапартом и царем
дипломатические таланты Лукаса остались невостребованными.
Розы стали тогда его безмолвными и терпеливыми компаньонами. Они сильно
страдали, когда хозяева надолго отлучались из поместья. В памяти сохранились
картины великолепного розария: тогда за розами ухаживала его бабушка. Милые
картины прошлого, пронизанные солнечным светом и напоенные ароматами,
вызывали щемящую тоску по более простым и бесхитростным временам. Что-то
величественное было и ушло - совсем как в его жизни. Разница лишь в том, что
сад можно снова привести в порядок.
Как сообщил ему Смитерс, у них в течение почти восьми лет не было даже
садовника. У адмирала не хватало терпения заниматься такой чепухой, как
розы, и он считал увлечение сына дурацкой причудой, но Лукас не обращал на
это внимания. Он прочел все, что мог, о разведении роз, в книгах - самых
лучших из тех, которые сумел раздобыть. По совету матери он нанял Тимкинса,
который потерял глаз и обоняние в результате ранения в голову, полученного в
битве при Трафальгаре, где сражался под командованием адмирала. Старый
морской волк был безмерно благодарен за такую заботу.
Вспомнив об этом, Лукас еще больше расстроился из-за того, что грубо
разговаривал с садовником; он поспешил к кусту "галлики" и потрогал кончики
листьев. Тимкинс прав, с розой что-то неблагополучно. Лукас тщательно
осмотрел куст, и его терпение было наконец вознаграждено, когда он обнаружил
пару маленьких полосатых гусениц, скрывающихся среди листьев. Он раздавил их
носком нового высокого сапога. Старую пару пришлось выбросить - Россия их
доконала.
Теперь, выполнив свой долг, он мог заняться Татьяной. Конечно, здесь, в
этом мирном уголке, его опасения по поводу того, что она попадет в руки
специально подосланных русских, казалось полным абсурдом. Может быть,
отправить ее в монастырь? Но она, кажется, была ничуть не религиозна. Слуги
в доме были возмущены тем, что она не бывает в церкви Святого Эйдана.
Возможно, после всего, что ей пришлось пережить, она утратила веру в Бога? В
ее зеленых глазах появилось какое-то мрачное отчаяние, которого не было
заметно в Мишакове.
Услышав шаги, Лукас оглянулся, чтобы поделиться с садовником доброй
вестью об уничтожении гусениц, но вместо Тимкинса он увидел Татьяну: бриджи
едва держались на ее узких бедрах, ворот рубахи - явно с чужого плеча - был
расстегнут. Она замерла, стоя под аркой в обрамлении роз; ее распущенные