"Акияма Хироси. Особый отряд 731 " - читать интересную книгу автораэто и сконфузился.
- Будет тебе мама! - стыдливо проговорил он и умоляюще посмотрел на нее. Вскоре мы остались одни. Накано заговорил с нами уже не так, как в первый раз. В его голосе звучали совсем другие нотки. - С сегодняшнего дня вы находитесь на службе в армии. Вы должны проникнуться новым духом и быть стойкими и мужественными. Из гостиницы мы отправились в Ионэхара. Там на платформе нас поджидали еще восемь подростков из разных префектур вместе со своим вербовщиком Такаяма. Как раз в это время начался воздушный налет, и мы уже стали сомневаться, удастся ли нам выехать. Но скоро это опасение отпало. Мы были зачислены в армию по особому приказу, поэтому нас посадили в первый же эшелон вместе с курсантами. Прибыв в Симоносэки, мы присоединились к юношам из районов Кюсю, Сикоку, Тюгоку, Канто и Кансай в ожидании рейсового парохода в Корею. В Корейском проливе на море и в воздухе господствовал противник, и целых два дня прошли в напрасном [11] ожидании парохода. Тогда Накано и другой вербовщик - Оцуно - наняли рыболовное суденышко, на котором мы (нас было человек тридцать) глубокой ночью переправились в Хаката. Настроение у всех стало падать. Мы начинали сознавать, что нас окружает какая-то тайна, и потому избегали даже дружеских бесед. Хотя теперь нас и связывала одна судьба, настоящей близости между нами не возникало. На севере Кюсю как раз в это время цвели вишни. Но нам, с большим беспокойством ожидавшим судна, было не до них. Хакате не было причала, и мы небольшими группами добирались до судов на шлюпках и взбирались на палубу по штормтрапу. Однако мы не сразу вышли в море и снова чего-то ждали. Все с непривычки чувствовали себя в новой обстановке очень стесненно. Нам не разрешалось ни открывать иллюминаторы, ни выходить на палубу. Так мы просидели взаперти до утра следующего дня. Мы изнывали от скуки и беспокойства, а к тому же давал себя знать и голод. Каждый из нас получал только по маленькой чашечке риса да вареную в сое соленую морскую капусту. Мы так были голодны, что нам хотелось есть даже во сне. У меня в мешке оставались рисовые лепешки, которые туда украдкой положила мать, но я, конечно, не мог съесть их один, а поделился с теми, кто оказался рядом, и прежде всего с Кусуно. - Дай и мне одну! Ужасно хочется есть, - раздался голос за моей спиной. Это попросил Хаясида, который наблюдал за нами, стоя в стороне. В его тоне не было и намека на унижение. Мне понравился его открытый характер. Вечером, когда я направился в умывальную, он пошел следом за мной и по дороге сказал: - Твоя лепешка очень вкусная. Потом он застенчиво спросил: - А ты любишь сладкое? - Ага, очень, - ответил я, задержавшись на минуту в дверях. [12] - Ну вот, как стемнеет... - загадочно проговорил Хаясида и отошел. Вечером, когда я уже засыпал, Хаясида тихонько подошел ко мне и молча сунул мне в рот кусочек виноградного сахару. Он засмеялся, когда я вздрогнул |
|
|