"Владимир Хлумов. Старая дева Мария" - читать интересную книгу автора

Сие - есть предопределительный знак тебе, о начале нового течения событий,
ибо, отныне ты вступаешь в поле особого внимания, и судьбы наши начинают
сближаться.

За девять месяцев до рождества.

Почерк - гарнитура "Таймс", подпись неразборчивая, прокомментировала Маша,
покрутила конверт, сияющий девственной, нетронутой почтовыми службами,
свеженькой, с зубчатыми краями маркой, на которой Мария шлепает по голому
розовому задку маленького Иисуса Христа, из собрания Метрополитен Мюзиум,
что в НьюЙорке. Марку не пожалели хорошую. Маша осторожно отковырнула еще
липкую копию и под иерихонский шум водяного бачка спустила остальное в
канализационное чрево третьего Рима.


* * *

Был уже полдень, и Маша заканчивала собираться в высшее учебное
заведение, где она работала, а точнее, зарабатывала, на бог знает каких
делах, гроши для семьи, и где она потихоньку готовила кандидатскую
диссертацию на мрачную философско-естественно-научную тему, предварительное
название которой, написанное в плане аспирантки-заочницы, она уже давно
забыла.
Зачем ей нужна была эта диссертация - одному богу известно. Наверное, так
положено: если женщина не замужем после тридцати, то во всяком случае
должна ездить в собственном автомобиле, или, на худой конец, защитить
какую-нибудь диссертацию, и конечно, поддерживать себя в лучшей спортивной
форме. При мысли о спортивной форме, она озабоченно прищурилась, похлопав
себя по бедрам, слегка выворачиваясь перед зеркалом. Имея врожденную
склонность к полноте, она титаническими усилиями удерживала себя в рамках,
но кое-где природа нарушала эти рамки, и, именно здесь, и возникало то
особое, пикантное обаяние ее фигуры. Именно в этих местах, особенно звонко
звучали ее шлепки, и после некоторых раздумий, в дело пускался особый,
страшно дорогой итальянский крем для похудения.

Но, тем не менее, - что за странное послание? Маша приклеила сохраненную
марку на край зеркала и, время от времени, между похлопываниями и
втираниями, раз за разом, присматривалась к изображению. На картине из
Нью-Йоркского музея Метрополитен святая дева Мария, матерь божья, была
изображена в момент экзекуции, в смысле воспитания, нашкодившего, едва ли,
трехгодовалого мальчишки, от которого остались лишь ослепительный розовый
задок да двое шелопутных глазок. А ведь, действительно, если бы Он был на
самом деле, то, как любой ребенок, наверняка, получал бы тумаки от матери.

Сама техника была вполне банальной, но вот сюжетец весьма нахрапистый -
что-то вольтерьянское, грубоироническое было в этом образе Христа. Маша
улыбнулась - можно ли шлепать по голой попе спасителя человечества? Или
наоборот, может быть, так он получался как бы человечнее, как будто теперь,
в момент пошлепывания, он и готовится к будущим страданиям на Голгофе, как
бы тренируется терпеть боль, и даже глаза его вроде подсказывают - сделай