"Григорий Гибивич Ходжер. Белая тишина ("Амур широкий" #2) " - читать интересную книгу автора

Мать Поты, тихая безмолвная старушка, так же тихо и спокойно, как и
жила, ушла к своим предкам девять лет назад, Ганга остался один в пустой
фанзе, он не хотел переезжать к Поте на горную реку Харпи, не мог перейти
жить и в большой дом к Улуске -- не позволяла гордость. Год он прожил один,
потом вдруг привёз себе жену из Хунгари и зажил опять тихо и бедно.
-- Внуками даже не полюбовалась...
-- Зачем ты расстраиваешь себя?
Женщины подхватили вещи гостей и зашагали к фанзе. Пота с отцом шли
позади, отец рассказывал ему няргинские новости.
Когда Пота вошёл в большой дом, Баоса сидел, подогнув ноги, на краю нар.
Пота и Идари подошли к нему и встали на колени. Баоса довольно проворно
соскочил с нар, поднял Поту и Идари с пола и поцеловал обоих в щёки.
-- Как доехали, в Болони, наверно, переночевали? -- спрашивал он. -- А
где же мой помощник? А-а, вот он какой, охотник уже, -- говорил он, увидев
подходившего к нему Богдана. -- Научился острогой бить рыбу? А как
стреляешь? Что убил? Лося свалил? Без помощи отца лося свалил? Ах, какой
охотник! Я тебе всё своё отдам. Раз ты такой охотник, я тебе всё отдам, ты
моим кормильцем будешь.
Пота с Идари переглянулись.
-- А где остальные мои кормильцы, почему они ко мне не подходят?
Баоса необычайно радостно встретил Поту с Идари, был разговорчив, как
никогда. Пота слушал болтовню старика и всё больше хмурился. Он сел на нары
между отцом и Баосой, им подали трубки; Баоса начал расспрашивать о
харпинских, болонских новостях. Пота рассеянно отвечал на вопросы, у него не
выходили из головы слова Баосы.
"Кормилец, кормилец, -- стучала кровь в висках. -- Неужели он не забыл?
Все годы не напоминал, а теперь напомнил. Что же это такое, что будет с
Идари?"
А Идари, весёлая, смеющаяся, носила на руках племянниц, угощала
леденцами, купленными в Малмыже в лавке торговца Салова. Потом, вспомнив,
подбегала к женщинам, рассказывала что-то смешное, и все хозяйки
закатывались звонким смехом. Идари была большая насмешница и, когда
оказывалась среди родственниц, могла про самый обыденный случай рассказать
так, что женщины валились на землю от смеха.
Пота любил жену по-прежнему, для него Идари была самой красивой, самой
нежной из всех живущих на земле женщин. Он ласкал её, прощал мелкие
промашки, каковыми всегда обильна жизнь; позабыв о детях, о посторонних, он
мог в порыве нежности взять её на руки и носить, пока руки не устанут, и,
только встретив осуждающие взгляды охотников и их жён, он густо,
по-юношески, краснел.
Пота знал таёжные законы, запрещавшие это делать, но долгая дружба с
названным братом Токто, его бесстрашие перед могуществом хозяев тайги, рек и
гор поколебали прежнюю его веру в таёжные законы.
Никто из охотников никогда не поднимал жён на руки. Какой уважающий себя
мужчина поднимет над собой женщину, ведь всякий знает, что они раз в месяц
бывают грязными, прикоснётся охотник к грязной женщине, и навсегда покинет
его удача.
Старые охотники не раз вели с ним разговор о бренности человеческого
существа, о могуществе алых духов, которым не всегда нравится поведение того
или иного человека и что в отместку они могут наслать на людей страшные