"Григорий Гибивич Ходжер. Белая тишина ("Амур широкий" #2) " - читать интересную книгу автора

Родственная кровь, видно, зовёт.
-- Эх, нам бы с тобой перед смертью съездить к себе, а?
-- Да, съездить бы... Как там Расея-то родная...
-- Расея-то и здесь она Расея, а Славянка...
Славянка осталась позади, гребцы шумно дышали, вытирали пот с лица. Все
были довольны, не осрамились, показали свою силу, ребятишки восторгались
ими, молодухи с белыми, как мука, ногами заглядывались на них, позабыв о
стирке, и каждому молодому гребцу казалось, что молодухи смотрели только на
него, любовались только им.
-- В полдень будем в Долине, но полдничать будем в Джари, -- объявил
Американ.
Долин по-нанайски -- половина -- большое русское село Троицкое, но
почему село названо "половиной", никто сейчас не может вспомнить.
Вышло, как сказал Американ: в полдень приехали в Троицкое, полдничали в
нанайском стойбище Джари, на ночлег приехали в Найхин.
-- Кобели, в каждое стойбище хотите заезжать, чтобы с женщинами
спать, -- ворчал вечно недовольный Холгитон. -- Перерубят где-нибудь вам
головы хунхузы, будете помнить мои слова.
В спорах последнее слово обычно оставалось за Американом, так как ему
принадлежало халико. Где он достал или купил халико, никто не знал и не
интересовался, его халико -- и всё, он, выхолит, хозяин. Американ, как
владелец лодки, был вторым кормчим вместе с Пиапоном.
-- В Сакачи-Аляне сделаем отдых, мне надо кое-какие дела там сделать, --
заявил Американ. -- Может быть, задержимся на день, на два.
Молодые гребцы, их было большинство, впервые выехавшие из своих стойбищ
в столь дальнее странствие, с восторгом принимали предложения владельца
халико, каждая остановка в незнакомых стойбищах сулила новые знакомства,
новые впечатления.
Пиапон тоже был не против, он впервые в жизни поднимался так высоко по
родному Амуру и чем дальше удалялся от своего Нярги, тем больше
заинтересовывался окружающей природой, людьми, стойбищами. Он впервые так
близко познакомился с земляками, говорящими на верхнем наречии, которых
низовские нанай называли "акани". Удивляли его темперамент акани, обилие
незнакомых слов в их речи, их знание китайского языка. Пиапон слышал, что в
Сакачи-Аляне проживает много акани, и потому даже обрадовался, услышав
заявление Американа.
Сакачи-Алян, как и Джоанко, Джари, был расположен на возвышенности.
Пиапона удивило разнообразие типов жилищ в стойбище: рядом с фанзами стояли
рубленые русские избы, низкие землянки, на берегу белели хомараны и конусные
шалаши. Пиапон не знал, что в этих хомаранах и временных шалашах обитали
островные жители, фанзы которых были затоплены большой водой.
-- У кого есть родственники, идите к ним, молодые можете на день-два
пожениться и устраивайтесь в фанзах жён, -- засмеялся Американ. -- У кого
нет родственников и кто не может пожениться, спите в халико, -- закончил он
и хитро взглянул на Холгитона.
Пиапон решил остаться в халико, но Американ пригласил его остановиться у
своего друга.
-- Сторожей здесь хватит, -- сказал он.
В Сакачи-Аляне было пять рубленых изб, одна из них принадлежала другу
Американа Валчану Перменка. На пороге избы гостей встретила русская женщина,