"Джейн Ходж. Сбежавшая невеста " - читать интересную книгу автора

двух часов, а переодевался он по меньшей мере трижды на день, в беседе он,
естественно, бывал довольно скучноват. Но, как заявила Дженнифер, его
внешность - сама поэзия, так что требовать от него еще и прозы - это
слишком. Памела, разумеется, передала это лорду Ледерхеду, но, на ее
несчастье, ему слишком понравился комплимент его внешности, и он не обратил
внимания на вторую часть. Он остался верным рабом Дженнифер, что привело в
ярость Памелу, ибо до появления Дженнифер она считала его своим кавалером и
со дня на день ожидала предложения руки. Теперь же она ждала возможности
как-нибудь опорочить Дженнифер в глазах светского общества.
Неосведомленность Дженнифер в том, что касалось правил лондонского этикета,
была полнейшей; рано или поздно она обязательно нарушит их, ей надо лишь
чуть-чуть в этом помочь.
Сезон был уже в полном разгаре. Наконец подошел вечер, когда Дженнифер
и Памела должны были появиться на балу в Олмаке. Памела и ее мать возлагали
на этот бал очень большие надежды. Если бы удалось спровоцировать Дженнифер
на нарушение одного из строжайших правил этой ассамблеи, ее падение в глазах
света было бы неминуемым. Даже герцогиня Льюэсская не могла спасти бы того,
кто оскорбил патронесс Олмака. Утром леди Бересфорд заехала на
Гросвенор-сквер. Она недолго поговорила с матерью, как всегда фальшиво
поулыбалась Дженнифер, выразив надежду, что и герцогиня, и Дженнифер готовы
к предстоящему балу, и уехала, предварительно пошептавшись с Маршем.
В результате, когда пришло время одеваться, Маршем разразилась бурными
протестами: миледи, мол, выглядит совершенно разбитой, на этой неделе она
выезжала три вечера к ряду, да и вообще, миледи ведь всегда говорила, что в
Олмаке невыносимая скука, да и дневник-то миледи забросила, уже неделю
ничего не записывала. Герцогиня, мол, непременно позабудет остроумные
высказывания герцога Веллингтонского в Карлтон-Хаусе, а "они, мэм,
обязательно должны быть сохранены для вечности" (Маршем любила это слово и
часто его повторяла). Короче, умело пользуясь мнительностью герцогини и
вкрапливая зернышки лести, Маршем сумела убедить ее остаться дома и
позволить Дженнифер поехать на бал в Олмак с леди Бересфорд и Памелой. Это,
мол, самое разумное, да и, "правду сказать, смотреть на преданную дружбу
девушек - одно удовольствие".
Так что когда Дженнифер, у которой теперь была собственная горничная -
Бетти, шумная, добродушная и деревенская девушка, - кружась в своем газовом
вечернем туалете влетела в будуар герцогини, она расстроилась, поскольку
старая леди так и сидела у огня в лиловом халате.
- Видите ли, детка, - сказала герцогиня, - сегодня вечером мне нужно
побыть затворницей. Маршем требует этого; она говорит, что я переутомилась.
А Маршем всегда права. Но вы поезжайте с леди Бересфорд и с Памелой и
повеселитесь как следует. Потом расскажете мне, в чем была леди Каупер, что
говорила леди Джерси и с кем теперь флиртует Каролина Лэм.
Дженнифер, рассмеявшись, пообещала все запомнить. Было, конечно, жаль,
что вечер не будет оживляться язвительными замечаниями герцогини и ее
остроумными характеристиками присутствующих, но Дженнифер представила себе,
как по возвращении повеселит герцогиню рассказами, и успокоилась.
Ей пришлось признаться себе, что с первого взгляда знаменитый Олмак
разочаровывает. Залы выглядели не шикарнее, чем бальный зал в Чичестере.
Освещение, правда, было хорошее, кругом было множество элегантно одетых
мужчин и женщин, но факт оставался фактом: она ожидала большего. Однако как