"Питер Хег. Женщина и обезьяна" - читать интересную книгу автора

точкой у выхода слезного протока она удалила свое железное здоровье. Теперь
ее лицо было ребячливым, сияющим и чуть-чуть болезненным, так виртуозно и
незаметно перестроенным, что только эксперт бы заметил, что была
использована косметика.
Маделен научилась краситься у своей матери. Не то чтобы она задавала ей
вопросы или получала советы - слишком уж деликатной была эта тема - но
Маделен наблюдала за ней.
Жизнь матери Маделен состояла из бесконечных панических, но чаще всего
успешных попыток все приукрасить. В первую очередь, их утонченную и бурную
жизнь в Ведбеке, к северу от Копенгагена, где не только обеденный сервиз был
фарфоровым, но и сама среда была хрустальной и постоянно грозила обрушиться,
и ни один голос не поднимался выше шепота, чтобы не вызвать стеклянную
лавину. Но также - а это требовало больших усилий - те званые вечера,
которые устраивал Доверительный семейный фонд, где неразрешенные трагедии
отдельных семейств соединялись с катастрофами других семей и отдельных
личностей, создавая элегантно одетый и потчуемый изысканными блюдами вариант
современной, терзаемой конвульсиями, преисподней конца XX века. В такие дни
мать Маделен могла организовать трапезу, которая служила своего рода
социальной первой помощью, и она могла произнести: "Добро пожаловать!" -
голосом, который, словно некий наполнитель, исключал всякую пустоту. И кроме
этого, она умела, несмотря на давление внешних и внутренних обстоятельств,
всегда прекрасно выглядеть. Проконтролировав кухонные сферы, она появлялась
в облаке чада, а когда он рассеивался, все видели, что на ней
декольтированное платье, она привлекательна, любезна, внимательна и похожа
на молодую девушку, так что даже на лице отца Маделен на мгновение
появлялось расслабленное выражение безграничной гордости обладателя.
Семья отца Маделен в начале века при помощи самоубийственного
коллективного усилия поднялась из средневековой бедности и оплатила
образование прадедушки Маделен, который выучился на инженера. Оба его сына,
в свою очередь, стали инженерами и - в двадцатые годы - небывало
состоятельными людьми. Очень тихо и очень по-датски, прекрасно помня
семейные предания о голодных смертях в прошлом веке и эпидемиях холеры,
братья крепко уцепились за это нежданное богатство. Они инвестировали и
реинвестировали, покупали землю, размножались, обеспечивали своих детей и
стали в конце концов не столько семьей, сколько кланом, большим, незаметным,
тихим и имеющим непосредственное влияние на датскую внешнюю политику.
Состояние было нажито на строительстве хлевов, и деятельность в этой
части созданной империи продолжил отец Маделен, но речь шла не о фахверковых
домах у сельской дороги, как они описываются в брошюрах Датского совета по
туризму, а о четырехэтажных, полностью механизированных производственных
комплексах для выращивания домашних животных. Отец Маделен ненавидел всякую
публичность, и ему удалось остаться неизвестным за пределами узкого круга
людей. Но зато этот круг без труда узнавал отпечаток его большого пальца за
строчками "Статистического ежегодника", рассказывающими о том, что в Дании
производится 20 650 000 свиней, 813 000 быков и телят.
Как это обычно бывает с людьми, которые в ужасе пытаются навсегда
забыть свое нищенское прошлое, отец Маделен уважал только людей, которые
сами сколотили себе состояние, или ученых-первооткрывателей, и пока Маделен
не сбежала с Адамом, он - прямо при ней, и, возможно, именно потому, что она
была рядом, - частенько говорил о дочери: "Маделен, которая на самом деле