"Том Холланд. Спящий в песках " - читать интересную книгу автора

о загадках, взбудораживших мое юношеское воображение. Да оно и не диво:
прямо за храмом, в котором велись работы, вздымался могучий утес, а за ним
простиралась укрытая от ветров, а вместе с ними, кажется, и от самого
дыхания жизни Долина царей. По моему разумению, ни одно из чудес Египта не
пробуждало стольких фантазий и не вызывало большего любопытства. В древние
времена целые династии сменявших друг друга фараонов находили последнее
пристанище в вырубленных в толще камня гробницах, и даже по прошествии
тысячелетий это место внушало благоговение и трепет, как то и подобает
обиталищу смерти. Попавшему туда было очень легко вообразить, будто он
оказался в каком-то ином мире, а петляющие по долине, четко выделяющиеся на
фоне песка и скал белесые тропы есть не что иное, как известковые прожилки
неимоверно огромного окаменевшего чудовища. Всю полноту впечатлений от
тишины темных, с таящимися в углах черными тенями погребальных камер, где
эхо шагов могло показаться громом, от жаркого, обжигающего при каждом вдохе
воздуха, а главное, от незримой ауры всепроницающей Вечности невозможно
передать словами.
Однако при всей грандиозности великолепных памятников Долины царей я не
обнаружил на их стенах ни единого изображения, способного сравниться с
непостижимо прекрасным и одновременно устрашающим портретом Нефертити. Ее
лицо то и дело возникало перед моим мысленным взором наяву или представало в
снах - оно будоражило фантазию, манило, увлекая меня к неведомой цели.
Не встретил я в Долине царей и каких-либо загадочных символов, равно
как и арабских надписей, подобных виденным мною в Эль-Амарне, хотя,
признаться, наличие таковых заслуживало бы куда большего удивления, нежели
их отсутствие. В конце концов, стражем этой Долины был отнюдь не Атон,
лучезарный образ единого бога, а древние божества подземного мира. Те самые,
с почитанием которых так страстно желал покончить Эхнатон.
Чаще всего на стенах гробниц попадались изображения Осириса - бога и
первого владыки Египта, чью власть над долиной Нила оспаривал его брат Сет.
Изучая фрески и рельефы, я вспоминал легенду, рассказанную мне Ньюберри. Бог
зла дважды убивал своего брата; в первый раз он заключил его тело в
саркофаг, а во второй - расчленил и разбросал части тела по всему миру.
Однако сестра Осириса, великая богиня Исида, вернула его к жизни, и этот бог
навеки воцарился в подземном мире. Естественно, что образ владыки царства
мертвых практически всегда присутствовал в местах погребений фараонов.
Легенды умалчивали о том, как именно осуществила Исида воскрешение, однако
едва различимую улыбку на непроницаемом лице вечного стража царских
саркофагов можно было воспринять как намек на его готовность поделиться этой
тайной по крайней мере с душами царей. И опять же, размышляя об этом, я
вновь и вновь вставал в тупик перед загадкой Эхнатона: что могло побудить
его отречься от почитания такого бога, то есть, по существу, отказаться от
перспективы вечной загробной жизни.
К сожалению, у меня не было возможности проводить раскопки в Долине, а
без них ни на какие серьезные открытия не приходилось и надеяться.
Оставалась лишь тоненькая тропка, способная привести меня к истине. Та
самая, которую указал Ньюберри. Вспоминая пересказанную им арабскую легенду
о царе, предавшемся гордыне и не обретшем упокоения, я подумал о том, что
такого рода мифы вполне могли бы бытовать и в окрестностях Фив. Кроме того,
не следовало упускать из виду тот факт, что уж одна-то традиция, восходящая
к глубочайшей древности, благополучно сохранилась здесь до наших дней. Со