"Том Холланд. Спящий в песках " - читать интересную книгу автора

всего облика усопшей царицы веяло чем-то мрачным и страшным. По спине моей
пробежал холодок. И вдруг из темного угла зала донесся шорох. Резко
вздрогнув, я принялся лихорадочно оглядываться по сторонам, опасаясь увидеть
среди теней нечто кошмарное. Звук, однако, не повторился и ничего страшного
я не увидел. Скорее всего, виновником шума был какой-нибудь мелкий ночной
грызун. На всякий случай внимательно осмотревшись еще раз, я перешел к
следующей мумии и, взявшись за край покрывала, приподнял его над лицом Юаа.
На сей раз у меня не едва не вырвалось изумленное восклицание. В то
время как лицо Туа практически утратило человеческие черты, облик ее супруга
просто поражал. Оказалось, что Дэвис не преувеличивал: я никогда в жизни не
видел мумии, сохранившейся лучше. Прав был Дэвис и относительно узнаваемых
расовых признаков: покойный вельможа вполне мог принадлежать к семитскому
племени. Седые волосы на высоком челе, крючковатый нос и волевая челюсть
придавали умершему властный, величественный вид, словно даже смерть не могла
лишить этого человека высокого сана Глядя на его горделивое, исполненное
достоинства лицо, я невольно задумался о том, не вижу ли перед собой
подлинного автора той великой, основанной на поклонении единому Богу
религиозной реформы, практическое претворение которой в жизнь выпало на долю
ставшего владыкой Египта внука этого старца. Однако сразу за этим вопросом
нахлынули и другие. Каким вообще был этот Юаа? Как ему удалось выдать дочь
за царя? И как вышло, что он, не будучи не только фараоном, но и вообще
египтянином, оказался погребенным в Долине царей?
Мои размышления о древних тайнах оказались, однако, прерванными
повторившимся шумом. На сей раз моя реакция оказалась мгновенной:
повернувшись, я направил луч фонарика туда, откуда донесся звук, и увидел
отнюдь не грызуна, а человеческую фигуру. Всего на миг человек замер в
дверном проеме, но чтобы узнать его, мне хватило бы и меньшего промежутка
времени. Блеск этих глаз я запомнил еще с Саккары и Долины царей.
- Стой! - крикнул я.
Но араб уже оправился от секундной растерянности и метнулся вниз по
лестнице.
- Стой! - снова приказал я, устремляясь за ним и надеясь, что мой крик
будет услышан кем-нибудь из музейных сторожей.
Увы, беглец затерялся в темноте, и мне стало ясно, что искать его в
огромном здании с множеством заставленных экспонатами помещений дело
безнадежное: любой человек мог с легкостью здесь укрыться. К тому же я был
почти уверен, что мой обидчик поспешил покинуть музейные лабиринты. Гадая о
том, где находится тайное убежище этого негодяя и куда он, скорее всего,
направился, я, разумеется, не мог не вспомнить про мечеть аль-Хакима.
Выбежав из музея и поймав на улице экипаж, я приказал вознице ехать к
Северным воротам. Поначалу мы мчались быстро, ибо в столь поздний час
движение на улицах уже не было чрезмерно оживленным. Однако по мере
приближения к мечети возница начал ощутимо нервничать, а когда до цели
оставалось несколько кварталов, остановил лошадь и категорически отказался
ехать дальше. Ни брань, ни посулы на него не действовали, и в конце концов,
отчаявшись уломать упрямца, я плюнул и решил продолжить путь пешком - благо
до цели было не так уж и далеко. Увы, меня угораздило заблудиться - а ведь
казалось, что дорогу я помню хорошо. Улицы петляли и кружили, словно проходы
какого-то нескончаемого кошмарного лабиринта, и когда мне удалось-таки
добраться до мечети, прошло уже так много времени, что едва ли стоило