"Виктория Холт. Дитя любви [love]" - читать интересную книгу автора

Она сказала, что, когда мне исполнится шестнадцать, мне дадут
почитать семейные дневники, и тогда я все пойму, пока же я начну свой
собственный дневник. Сначала я была напугана этим, но когда действительно
начала вести записи, то вскоре привыкла.
Вот и вся наша семья: Эдвин, Ли, я сама, на семь лет младше их, и
Карл, на четыре года младше меня. Среди многочисленных слуг - наша старая
няня Салли Нулленс и Джаспер, главный садовник, со своей женой Элен,
которая исполняла обязанности нашей экономки. Джаспер был старым
пуританином, который очень горевал о распаде английской республики и чьим
героем был Оливер Кромвель. Его жена Элен, как я всегда считала, могла бы
быть очень красива, если б хоть иногда позаботилась об этом. Потом
следовала Частити, их дочь, вышедшая замуж за одного из садовников и
иногда помогающая матери, когда не была обременена детьми, которых
заводила каждый год без перерыва.
До этого времени жизнь людей, подобных нам, во вновь обретшей своего
короля Англии протекала гладко. Я была слишком юна, чтобы ощутить
удовлетворение, "разлившееся" по стране с возвращением монархии. В один из
уроков миссис Филпотс рассказала мне, что раньше все свободы были столь
ограничены, что народ чуть с ума не сошел от счастья, когда с него скинули
эти оковы. Страна сбросила с себя тяжкий груз и стала почти нерелигиозной,
результатом чего стало легкомыслие, витающее повсюду. Открывать театры -
это хорошо, но миссис Филпотс считала, что некоторые пьесы сейчас слишком
уж непристойны, дамы ведут себя просто бесстыдно, а эта мода
устанавливается двором!
Она была роялисткой и не хотела бы критиковать образ жизни короля, но
он и его бесчисленные любовницы, и в самом деле, вели себя неподобающим
образом, а стране это пользы совсем не приносило.
Отец часто бывал при дворе: он был другом короля. Оба интересовались
архитектурой, а после Великого пожара множество зданий в Лондоне пришлось
перестраивать заново. Какое, бывало, поднималось оживление в доме, когда
отец возвращался из дворца с новостями о том, что там происходит!
Незаконнорожденный сын короля, герцог Монмут, приходился отцу другом, и
однажды отец сказал, что очень жаль, что "старина Роули" (прозвище короля)
не признал его права: тогда бы был другой наследник на трон, не то, что
угрюмый католик, брат короля Карла.
Отец был, что довольно странно для такого человека, как он, ярым
приверженцем протестантской веры. Бывало, он говорил, что английская
церковь поставила религию на место, по праву принадлежащее ей: "Впустите
сюда католиков, и тут же мы получим инквизицию и людей, шарахающихся от
малейшего шороха, в точности как во времена Кромвеля! Вот они, две
крайности, мы же хотим избежать их!"
Когда речь заходила о возможной смерти Карла и воцарении на троне его
брата Якова, он становился серьезным. Каждый раз, когда я слышала его
высказывания по этому вопросу, я поражалась его непримиримости. Иногда
мать ездила ко двору вместе с ним. Когда брат Карл был еще совсем
маленьким, она и слышать не хотела о том, чтобы выйти из дома, но теперь
ее ничто не удерживало. Как один раз сказала Салли Нулленс, "за моим отцом
надо смотреть в оба глаза", из чего я поняла, что до женитьбы в его жизни
сменилось множество женщин. Вот что представлял собой наш дом, когда в
него въехала Кристабель Конналт.