"Виктория Холт. Коварные пески " - читать интересную книгу автора

Ничего особенного. Разве может оно сравниться с мозаичным полом времен
римлян? Кремневые наконечники Каменного века? Вполне возможно, их ведь было
тогда несметное количество.
- Как бы мне хотелось, чтобы у нас были самые обыкновенные родители, -
не раз говорила я Роуме. - Пусть бы они на нас сердились. Пусть бы даже
поколачивали нас для нашего, конечно, блага. Было бы все-таки веселее.
Роума, воспринимавшая всегда все всерьез, начинала меня разубеждать:
- Не говори глупости. Ты бы взвилась от ярости, если бы тебя стали
бить. Ты бы начала брыкаться и вопить. Я тебя знаю. Тебе всегда хочется
того, чего у тебя нет. А я, когда вырасту, обязательно поеду с отцом на
раскопки.
От одной мысли об этом глаза у нее сверкали. Ей не терпелось поскорее
туда отправиться.
- Да, родители все время твердят, что, когда мы вырастем, то должны
будем заниматься полезным делом.
- Ну и правильно!
- Но ведь это означает только одно: мы тоже станем археологами.
- Так ведь же это прекрасно.
Если Роума что-то заявляла, то всегда без капли сомнения. Впрочем, она
вряд ли бы стала что-то утверждать, не будучи абсолютно уверенной в своей
правоте.
Я совершенно другой человек. Мне ближе игра словами, чем раскопанными
черепками. И часто мне бывало смешно то, что другим казалось чрезвычайно
серьезным. Одним словом, в семье я была Белой вороной.
Детьми нас часто водили в Британский музей. При этом, нас убеждали,
что там нам будет весело, однако давали ясно понять, в какое святилище мы
имеем честь вступить.
Все, что я могу об этом вспомнить, это холодные каменные плиты под
ногами, а перед носом - стекло витрин, в которых выставлено древнее оружие,
керамика и украшения. Роуму все это совершенно зачаровывало, и, став
взрослой, она любила носить грубые бусы из необработанной бирюзы или
янтаря. Ее украшения выглядели так, будто их раскопали в какой-нибудь
пещере. Наверное, именно поэтому они и нравились Роуме.
У меня со временем тоже появилось свое любимое дело. Сколько себя
помню, меня всегда завораживали звуки. Я любила слушать звон капели,
шумливые струи фонтана, цоканье лошадиных копыт, выкрики уличных торговцев,
птичий щебет, внезапный лай собак, шелест ветвей в маленьком саду у нашего
дома недалеко от Британского музея. Для меня музыка звучала даже в шлепанье
капель из подтекающего крана. Уже в пять лет я могла подобрать мелодию на
пианино и, взобравшись на высокое сиденье, часами перебирала по-детски
пухлыми пальчиками клавиши в поисках нужных мне звуков. Няня только
пожимала плечами, приговаривая: "Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не
плакало".
Мое увлечение музыкой в какой-то степени успокоило родителей. Конечно,
это не археология, но вполне достойное занятие. И они постарались дать мне
прекрасное музыкальное образование, и сейчас, признавая их усилия, я
испытываю стыд за то, как впоследствии я распорядилась полученными
знаниями.
Больше всего родителей радовала, конечно, Роума. Даже школьные
каникулы она проводила с родителями на раскопках. Я оставалась под