"Виктория Холт. Коварные пески " - читать интересную книгу автора

присмотром нашей экономки и занималась музыкой. Дела у меня шли успешно.
Родители нанимали для меня лучших педагогов, хотя были не так уж хорошо
обеспечены. Отец прилично зарабатывал, но немало средств тратил на свои
экспедиции. Роума изучала археологию в университете, и родители часто
говорили, что она сможет достичь гораздо большего, чем они, так как
сочетает опыт полевых работ с научными знаниями.
Когда доводилось слышать, как они обсуждают свои дела, то их разговор
звучал для меня полной бессмыслицей. Но я уже не чувствовала себя
ущемленной, потому что тогда все уже говорили, что меня ждет большое
будущее музыканта. Уроки музыки доставляли удовольствие и мне, и моим
учителям, и теперь, когда я слышу чью-нибудь робкую ученическую игру, я
вспоминаю то время, когда я начала открывать мир музыки и испытывать первое
чувство удовлетворения и радость самоотдачи.
Я стала больше понимать своих родителей. Теперь мне было знакомо то,
что испытывали они к своим находкам из бронзы и кремня. У меня самой
наступила пора открытий. Я узнала Бетховена, Моцарта, Шопена.
Когда мне исполнилось восемнадцать, я поехала учиться в Париж. Роума
уже занималась в университете, и, так как во время каникул она отправлялась
на раскопки, мы почти не виделись. У нас установились с ней добрые
дружеские отношения, хотя особенно близки мы с ней никогда не были. Слишком
разные у нас были интересы.
В Париже я встретила Пьетро, человека неистового темперамента,
наполовину француза, наполовину итальянца. Мы оба брали уроки у одного и
того же маэстро, который жил в большом особняке на Рю де Риволи. Его
ученики квартировались в этом же доме. Жена маэстро устроила для нас вроде
пансиона, и мы смогли жить все вместе под одной крышей.
Какие это были счастливые дни! Мы гуляли по бульварам, сидели на
открытых террасах кафе и говорили, говорили, говорили - только о будущем.
Каждый из нас верил в свою особую судьбу и в то, что однажды обязательно
добьется всемирной славы. Пьетро и я считались самыми одаренными учениками,
и мы были преисполнены решимости достичь успеха.
Первое чувство, которое возникло между нами, было чувство
соперничества, однако очень скоро мы оказались совершенно друг другом
очарованы. Мы были молоды, Париж весной самое прекрасное место для
влюбленных, и у меня было такое чувство, что до этого я по-настоящему и не
жила. Истинная жизнь - это восторг и отчаяние, говорила я себе и в полной
мере их испытывала. В то время мне было жаль всех, кто не учился музыке в
Париже и кто не был влюблен в своего однокурсника.
Пьетро был музыкант от бога, до конца преданный своему призванию. Я
знала, что он гораздо талантливее меня, и это делало его еще более для меня
притягательным. Нас многое разнило. Я могла напускать на себя безразличие к
своим успехам, в то время как это было совершенно не так, и я с досадой
замечала, что Пьетро, с самого начала знавший, что я предана музыке так же,
как и он, еще больше воодушевлялся, когда я притворялась равнодушной к
своим занятиям. Пьетро относился к собственным успехам очень ревностно, я
же могла казаться легкомысленной. Меня трудно было вывести из равновесия,
для Пьетро же возбужденность была его обычным состоянием. Ему было
совершенно непонятно, как мне удается надолго оставаться в безмятежном
настроении, у него самого оно менялось ежечасно. Он мог просто ликовать от
счастья, когда его охватывала вера в собственную гениальность, и тут же мог