"Виктория Холт. Дочь обмана " - читать интересную книгу автора

Ей нравилось напоминать нам, что она коренная жительница Лондона, настоящая
"кокни", рожденная под звуки колоколов церкви Сент-Мари-ле Боу. Марта была
умной, проницательной, острой на язык и, по ее выражению, "ничего ни от
кого не брала, но всегда отдавала все, что может, и еще чуть-туть".
Она знала маму еще с тех времен, когда та была хористкой, и кто-кто, а
уж Марта Ги умела разглядеть талант. Она решила взять маму к себе под
крылышко и направлять ее дальнейшие шаги. Похоже, именно так все и
произошло. Марте было около сорока лет, она знала жизнь и неплохо
ориентировалась в ней. Она частенько говорила нам, что знает театр как свои
пять пальцев и отлично разбирается во всех этих трюках, которых надо бы
опасаться, а мы заглатываем их как наживку и легко попадаемся на удочку.
Марта держала в страхе маму, впрочем, как и всех нас, но внушала нам при
этом мысль, что делает это ради нашего же блага. Она обращалась с мамой как
с капризным ребенком, и маме это нравилось. "Ну, что бы я делала без
Марты?" - бывало, говорила она. А еще мама не могла обходиться без Долли.
Он частенько захаживал к нам.
Мое детство было необыкновенным. В нем не было ничего обычного. Всегда
в доме происходили какие-то волнующие увлекательные события, и меня никогда
не пытались отдалить от них. Каждый раз, когда я видела других детей,
степенно прогуливающихся с нянями в парке, мне становилось очень жаль их.
Они жили совершенно другой жизнью, такой непохожей на мою. Они были просто
детьми, за которыми присматривали, но которых не слушали. А я была членом
семьи, жившей самой увлекательной в мире жизнью. Моей мамой была знаменитая
Дезире, на которую оглядывались прохожие, когда мы гуляли вместе. А
некоторые даже подходили и говорили, как они восхищались ею в спектакле и
доставали программку, чтобы она оставила на ней свой автограф. Она всегда
улыбалась и приветливо разговаривала с ними, они замирали от благоговейного
восторга, а я самодовольно ухмылялась, купаясь в лучах ее славы.
Я привыкла не ложиться спать до ее прихода из театра. Если она
возвращалась только с Мартой, я спускалась вниз и присоединялась к ним. Они
обычно сидели на кухне, ели сэндвичи, пили эль или теплое молоко - смотря
что придет им в голову. Всегда было много смеха по поводу очередного
происшествия на сцене или какого-нибудь пожилого господина из публики,
который, по выражению Марты, "положил глаз на вашу светлость!"
Матильда Грей не одобряла моего присутствия на кухне, но, пожимая
плечами, смирялась. Это было одним из многих препятствий, которые ей
следовало преодолеть, прежде чем она, наконец, станет леди Макбет.
Иногда мама возвращалась очень поздно, и тогда я знала, что ждать
бесполезно. Она будет ужинать с Чарли Клеверхемом или с мсье Робером
Бушером, может быть, и с кем-нибудь еще из своих почитателей. В такие
вечера я испытывала разочарование, так как знала, что на следующее утро она
проспит допоздна, и я смогу очень мало пробыть с ней до ее ухода в театр.
Долли был частым гостем в нашем доме, их беседы могли длиться часами.
Он и мама постоянно ссорились. Сначала это меня пугало, но потом я поняла,
что эти ссоры - не всерьез.
Они, бывало, награждали друг друга оскорбительными словечками, но я не
расстраивалась по этому поводу, так как слышала все это и раньше. Иногда
Долли, хлопнув дверью, выходил из гостиной и устремлялся к выходу.
Мы обычно сидели на кухне, а там было все слышно. Поэтому мы всегда
знали об их ссорах, хотя и не собирались подслушивать.