"Виктория Холт. Здесь покоится наш верховный повелитель" - читать интересную книгу автора

вместо окорока... Поэтому я удрала от них к другому костру.
- Ну и болтушка же ты, Нелл. Последи за собой. Это был конец Долгого
парламента, и генерал выступил за короля.
- Это было не так уж давно, Роза, и на этот раз король вернется. Вот уж
будет веселье! В парке Ковент-гарден будут гулянья, Роза, и ярмарка
откроется, и танцевать будут прямо на улицах под музыку скрипача!.. Ой,
Роза, мне так хочется танцевать, что я готова вскочить и плясать прямо
сейчас.
- Лежи тихо.
Нелл помолчала. Потом снова не выдержала:
- Ты чего-то боишься, да? Опасаешься маминого "дома"? - Она прижалась к
сестре. - Почему, Роза? - спросила она немного погодя с сочувствием. -
Почему?
Это был один из тех редких моментов, когда Нелл признала, что она
младшая сестра, и просила, чтоб ее утешили. Прежде такие моменты бывали
чаще.
Роза объяснила:
- Мы должны зарабатывать на жизнь, Нелл. А у таких, как мы, не так уж
велик выбор.
Нелл, соглашаясь, закивала, они замолчали. Вскоре она спросила:
- А мне что придется делать в мамином доме, Роза?
- Тебе?.. Ну, тебе еще немного лет. Кроме того, ты слишком мала даже
для своего возраста. Право, тебе не дать больше восьми. Попридержи язычок -
и тогда никому не догадаться, сколько тебе лет. Но язык твой - враг твой,
Нелл. Держи лучше его за зубами.
Нелл высунула язычок и крепко сжала его пальцами, как она это делала в
раннем детстве.
- Тебе будет не так уж плохо, Нелл. Сперва тебе придется только
подавать джентльменам крепкие напитки.
Сестры молча прижались друг к другу, радуясь тому, что во всех
испытаниях одна из них всегда сможет рассчитывать на другую.

Нелл была на улице, когда проезжал король, возвращаясь домой. Никогда в
своей жизни она не видала такого великолепия.
Она забралась на крышу и позвала Розу и кузена Уилла последовать за
ней, чтобы получше разглядеть все, что можно.
Глаза Нелл загорелись от возбуждения, когда другие, следуя ее примеру,
стали взбираться на крышу, чтобы занять место рядом с тремя оборвышами. Нелл
толкалась, пытаясь сохранить за собой выбранное ею место, и испускала такие
потоки брани, что окружающие поначалу страшно оскорбились, а потом только
потешались. Она открыто выражала свое недовольство; все это было для нее
привычным делом: она знала силу своего язычка, который заставлял людей в
конце концов улыбнуться.
Оттуда, где она стояла, ей был виден на холме Ладгейт собор Святого
Павла, возвышающийся над неприбранным центром города, где лачуги теснились
вокруг красивых домов, как нищие у юбок благородных дам. Даже широкие улицы
были в таких рытвинах, что их необходимо было мостить заново; а маленькие
улочки и переулки просто утопали в грязи и помоях. Тяжелые запахи из
пивоварен, мыловарен и сыромятен наполняли воздух, но Нелл их не замечала:
это были знакомые запахи. На реке виднелись самые разнообразные суда -