"Виктория Холт. Любимицы королевы" - читать интересную книгу автора

- А что, с актрисами именно это и случается. И если ты, Генриетта
Черчилл, думаешь, что мама могла бы это допустить, значит, не в своем уме.
- Нет, я знаю, что этому не бывать, но... жалею об этом.
Анна вдруг вспомнила об Эбигейл.
- Сидишь... и, как всегда, молча слушаешь. Что скажешь? Хотела бы ты
стать актрисой?
Генриетта громко расхохоталась. Мысль о том, что Эбигейл Хилл
очаровывает на сцене королей и королев, что титулованные дворяне влюбляются
в нее, была действительно смешной.
Элизабет покатывалась от смеха. Анна не могла сдержать улыбки.
Генриетта продолжала хохотать. Только Эбигейл Хилл сидела молча, с
невозмутимым видом работая иглой.
Однако под внешним спокойствием таилась неприязнь к этой семье,
постоянно становящаяся все сильнее.
Да, хлеб в Сент-Олбансе для нее был определенно горек.

Когда вернулся граф, в доме наступили перемены. Эбигейл догадалась, что
он попал в немилость из-за причастности к заговору: как обычно, то был план
вернуть Якова Второго, бежавшего во Францию, когда Вильгельм и Мария
захватили его трон.
Сэра Джона Фенвика обезглавили на Тауэр-Хилле, а Мальборо счел разумным
держаться в тени. И поэтому приехал домой.
- Теперь, - заметила кухарка, - нам нужно быть поэкономней, а то он
будет интересоваться стоимостью начинки в пироге, спрашивать, почему мы не
положили меньше мяса и больше теста, поскольку одно дороже другого.
- Такого прижимистого лорда я еще не видел, - заметил грум. - Трясется
над каждым пенни. Не позволяет зажечь фонарей, пока полностью не стемнеет.
Казалось, так оно и есть. Лакей говорил, что у графа всего три камзола,
и малейшую прореху на них приходится тут же зашивать, чтобы продлить срок
носки. В Лондоне граф предпочитал пройти несколько миль пешком по грязи, чем
потратиться на извозчика; и самое поразительное, секретари говорили, что он
не ставит точки над "i", поскольку не хочет напрасно расходовать чернила.
Эбигейл подумала, что граф не захочет предоставить ей стол и кров, если
она не будет отрабатывать издержки. Это будет больший убыток, чем свеча или
капля чернил.
Поэтому, познакомясь с графом, девочка удивилась. Он был высок, очень
хорошо сложен и необычайно красив; волосы его были светлыми, почти того же
цвета, что у Сары, глаза поразительно голубыми, черты лица точеными; оно
постоянно хранило сдержанное выражение, несвойственное остальным членам
семьи. Едва увидев этого человека, Эбигейл поняла, почему Сара, казалось бы,
неспособная любить никого, кроме себя, так предана ему, почему пресловутая
леди Кэстлмейн стала его любовницей, рискуя порвать отношения с королем.
Возможно, существовали и более красивые мужчины, однако Эбигейл была
уверена, что никто из них не обладал таким обаянием. Джон Черчилл любезно
разговаривал с самым последним слугой, при этом казалось, что держаться
по-иному он просто не способен. В его внешности не было и намека на
скупость, о которой Эбигейл столько слышала. Правда, вскоре она убедилась,
что эти слухи соответствуют истине.
С Эбигейл он держался доброжелательно, даже покровительственно: всегда
замечал ее, спрашивал, нравится ли ей здесь, будто его это в самом деле