"Джо Гудмэн. Все, что мне нужно " - читать интересную книгу автора

пределах Хэмбрик-Холла. Общественные территории признаются местом, где
каждый может находиться без специального приглашения. Настоящим документом
"Орден епископов" подтверждает, что отказывается от всех привилегий, прав
или полномочий изымать деньги и ценности или требовать предоставления услуг
за возможность войти в какие-либо частные владения, неявно контролируемые
"Орденом" по соглашению с Хэмбрик-Холлом".
- У "Ордена" нет никаких соглашений с Хэмбрик-Холлом, - возразил Норт с
набитым ртом. - Они ведь тайное общество.
- Скорее общество тайн, - поправил его Уэст, - что, конечно, не одно и
то же.
Все согласились с ним. Без соответствующего договора с Хэмбрик-Холлом
епископы не смогли бы заявлять о своих правах на территорию школы как на
частное владение. Даже Ярроу-Хаус формально им не принадлежит. Соглашение -
одна из самых блестящих идей Гейбриела, и Барлоу еще не успел сразу осознать
всю его важность, подписывая документ. Впрочем, справедливости ради следует
признать, что подобное недомыслие вполне объяснимо. В момент подписания
соглашения Барлоу находился под давлением весьма серьезных обстоятельств, к
которым привела их идея Гейбриела. Саут настаивал на том, чтобы
придерживаться определенного плана, а вот заслуга в его разработке
принадлежала Гейбриелу.
"И, в заключение, о том, что касается денег, ценностей и услуг, уже
предоставленных в распоряжение "Ордена": архиепископ и подписавший
соглашение трибунал обязуются осуществить полное возмещение убытков в
течение двух недель со дня вступления в силу настоящего договора".
Подобрав листок с пола, Гейбриел поднялся, подошел к книжному шкафу,
осторожно вложил документ между страниц эссе Уильяма Пейли "Основы
политической философии и морали". Он еще не читал работ Пейли, но непременно
прочтет, потому что данная книга - одна их тех вещей, которые должен знать
Мастер.

Глава 1

Софи казалось, что в ее ушах все еще продолжает звенеть издевательский
смех. Лицо девушки пылало, но отнюдь не жара вызвала румянец на щеках, а
раздавшийся в ушах смех заставил покраснеть. Стоило только подумать о нем, и
Софи тут же бросало в жар. Смех был хриплым, и в нем звучали такая
искренность, сила и страстность, что все, кто его слышал, не могли
оставаться равнодушными. Громкий и непосредственный смех почти всегда
вызывает желание улыбнуться в ответ. Но только не в том случае, когда
смеются над тобой. А именно так и случилось с Софи.
Девушка закрыла тетрадь, даже не потрудившись заложить страницу. Ей
никак не удавалось отвлечься от своих мыслей и сосредоточиться на дневнике.
Наконец она поняла, что не сможет больше написать ни строчки, и решила
оставить пустое занятие. Софи отложила дневник, закупорила чернильницу и
вернула на место перо, затем разгладила складки небрежно разложенного на
траве шерстяного пледа. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь ветви яблони за
спиной Софи, отбрасывали яркие блики, отливавшие изумрудом на темно-зеленом
кожаном переплете дневника. Софи откинулась назад и приняла свою излюбленную
позу, прислонившись к стволу дерева и закрыв глаза. Жалко, что глупые
правила не позволяют спать здесь, в саду, на свежем воздухе. Да и где еще