"Ник Хорнби. Футбольная горячка " - читать интересную книгу авторачто верность - по крайней мере в футбольном смысле слова, - в отличие от
отваги или доброты, не имеет никакого отношения к моральному выбору. Это нечто вроде бородавки или горба - изначальная данность. Даже браки не настолько нетерпимы: попробуйте-ка застукать болельщика "Арсенала", который решился на ходку к "Тоттенхэму" ради порции внесемейных развлечений. И если "развод" здесь все-таки возможен (просто перестать ходить на матчи, когда дела становятся из рук вон плохи), новый альянс совершенно исключен. За последние двадцать три года я много раз пытался пересмотреть свой "брачный договор" и понимал, что выхода нет. Каждое унизительное поражение ("Суиндон", "Транмер", "Уолсхол", "Йорк", "Ротерхэм", "Рексхэм") приходилось принимать с терпением, стойкостью и выдержкой - просто не оставалось ничего другого. И когда я это понял, на меня накатила настоящая тоска. Мне, конечно, ужасно не нравилось, что "Арсенал" был такой скукотонью (теперь я смирился с тем, что он, особенно в ту пору, во многом заслуживал этот эпитет). Я страстно желал, чтобы команда забивала миллионы голов и играла с упорством и жаром одиннадцати Джорджей Вестов, но понимал, что это невозможно, по крайней мере в обозримом будущем. Я не мог защитить слабости моей команды перед отцом - видел их сам и огорчался не меньше, чем он. И при каждой неудачной попытке забить гол или неточном пасе весь сжимался - только бы не слышать вздохов и стонов с соседнего места. Я был привязан к "Арсеналу", а отец ко мне, и с этой ситуацией мы оба ничего не могли поделать. Пеле Бразилия против Чехословакии. Июнь 1970-го знали о Яне Уре, чем о самом великом футболисте планеты. Мы понимали, что он, должно быть, очень эффективен, но мало имели тому подтверждений. В 1966 году его команду буквально вышибли из чемпионата португальцы, да и сам он не очень-то вписывался в игру. В 1962 году никто из моих знакомых понятия не имел о Чили. Через шесть лет после публикации Маршала Маклахана "Как понимать средства массовой информации" две трети населения Англии имели о Пеле такое же представление, как полтора века назад о Наполеоне. Мехико 1970-го стало совершенно новой ступенью восприятия футбола. Футбол всегда был всемирной игрой - в том смысле, что весь мир его смотрел и весь мир в него играл. Но в 1962 году, когда Бразилия сохранила за собой Кубок мира, телевидение оставалось скорее роскошью, а не предметом первой необходимости (во всяком случае, еще не существовало технологий, которые позволяли бы вести прямую трансляцию игр из Чили), а в 1966 году латиноамериканцы были представлены слабо. Бразилия вылетела во время группового турнира, Аргентину никто не замечал до четвертьфинала, когда ее выбила Англия - капитан Раттин был изгнан с поля, но отказался уйти, и сэр Альф отозвался о команде как о сборище животных. Последняя латиноамериканская команда в большой восьмерке - Уругвай - проиграла Германии 0:4. Таким образом, 1970 год стал первым настоящим столкновением Европы и Южной Америки, которое лицезрел мир. Когда Чехословакия повела 1:0 в первой игре с Бразилией, Дэвид Коулман заметил: "Подтверждается все, что мы о них когда-то знали". Он говорил о небрежной защите, но показался всем человеком, в чью миссию входило представление одной культуры людям другой. А в следующие восемьдесят минут сбылось и остальное, что мы о них |
|
|