"Роберт Говард. Гиена Сенекозы" - читать интересную книгу автора

ее, но сумел отрезать от ранчо и теперь гнал все дальше и дальше в вельд.
Чернокожий развязал стягивавшие меня веревки. Причина тому была до
абсурда ясной: он не смел убить пленника Сенекозы иначе как при попытке к
бегству. Жажда крови свела его с ума. Отступив на несколько шагов, он
приподнял свой мушкет, наблюдая за мной, точно змея за кроликом.
Уже потом Эллен рассказывала, что примерно в это время ее лошадь
споткнулась и сбросила ее. Прежде чем Эллен успела подняться, чернокожий
колдун спешился и схватил ее. Она закричала и принялась отбиваться, но он
держал ее слишком крепко и только рассмеялся. Разорвав куртку Эллен, он
связал ее по рукам и ногам, сел на лошадь и поскакал вперед, перекинув
пленницу через седло перед собой.
А я тем часом медленно поднялся с земли, растер онемевшие руки,
придвинулся чуть ближе к охранявшему меня черному, потянулся, затем
наклонился, начал растирать ноги и неожиданно, по-кошачьи, прыгнул на него,
выхватив из-за голенища нож. Мушкет его грохнул, однако я успел ударить
ногой по стволу, и заряд просвистел над моим ухом. В рукопашной мне,
конечно, не сравниться бы с таким великаном, не будь у меня ножа. Я был
слишком близко, и он не мог оглушить меня прикладом. Но он-то сообразил это
не сразу. Пока негр напрасно старался размахнуться, я отчаянным толчком
вывел его из равновесия и по самую рукоять вонзил нож в глянцевито-черную
грудь.
Потом, высвобождая лезвие, пришлось потрудиться, однако другого оружия
не было: мушкет оказался разряженным.
Не имея никакого представления, куда направилась Эллен, я решил, что
нужно идти в сторону ранчо. Кроме того, следовало предостеречь ничего не
подозревавшего Смита. Воины Сенекозы намного опережали меня и могли уже
добраться до его ранчо.
Не успел я преодолеть и четверти пути, как грохот копыт за спиной
заставил меня оглянуться. Меня догоняла лошадь без седока. Та самая, на
которой ездила Эллен. Поймав поводья, я заставил ее остановиться. Либо
Эллен успешно добралась до безопасного места и отпустила лошадь, либо, что
более вероятно, ее схватили, а лошадь вырвалась и, как они всегда это
делают, поскакала к дому. Взгромоздившись в седло, я помчался к ранчо
Смита: до него было недалеко, черные дьяволы наверняка еще не успели
расправиться с ним, а мне, если уж я намеревался спасти девушку из лап
Сенекозы, следовало раздобыть ружье.
Примерно в полумиле от ранчо Смита я нагнал всадников и промчался
сквозь них, словно сквозь облако дыма. Пожалуй, работники Смита были
поражены видом всадника, который во весь опор подскакал к частоколу с
криком "Масаи! Масаи! Тревога, дурачье!", выхватил у кого-то ружье и унесся
прочь.
Словом, подоспевшие вскоре дикари обнаружили, что их ждут. Прием им
был оказан столь теплый, что после одной-единственной попытки штурма они
поджали хвосты и убрались обратно в вельд.
А я скакал, как никогда прежде. Бедная кобыла едва не падала от
изнеможения, но я безжалостно гнал ее вперед. Направлялся я к единственному
известному мне месту - к той самой хижине среди деревьев. Колдун, без
сомнения, должен был вернуться туда. Рощи еще не было видно, когда прямо на
меня из высокой травы вылетел всадник. Лошади наши столкнулись и рухнули
наземь.