"Роберт Говард. Викинги в боксерских перчатках ("Моряк Костиган")" - читать интересную книгу автора

крутого из всех судов!
Мощно работая обеими руками, я оттеснил датчанина на край ринга и
прижал к канатам. Хакон пригнул голову и ушел в защиту, поэтому мои удары
главным образом попадали ему по локтям и перчаткам, а зрители, наверно,
думали, что я избиваю его до смерти. Внезапно сквозь гул толпы до меня
долетел голос Старика:
- Стив, ради Бога угомонись! Я пойду с протянутой рукой, и ты будешь в
этом виноват!

* * *

Эти слова вывели меня из равновесия. Я непроизвольно опустил руки и
немного отступил назад. Хакон тут же воспользовался этим и, мгновенно выйдя
из зашиты, набросился на меня с горящими глазами и со страшной силой врезал
справа по челюсти.
Бац! Я опять оказался на полу, а рефери, склонившись надо мной, снова
стал считать по-шведски. Я решил не дожидаться конца отсчета и встал на
ноги. Хакон тут же накинулся на меня, но я повис на нем, и ему удалось
вырваться только с помощью рефери.
Датчанин яростной атакой прижал меня к канатам, но в таком положении я
всегда бываю особенно опасен - в этом убедились многие классные бойцы,
пришедшие в сознание только в раздевалке. Едва я почувствовал спиной грубые
волокна канатов, как ошарашил противника резким правым апперкотом, от
которого его голова откинулась назад чуть ли не до лопаток. На этот раз ему
пришлось войти в спасительный клинч и повиснуть на мне.
Глядя поверх плеча соперника на море белокурых голов и орущих лиц, я
различил знакомые фигуры. По одну сторону ринга, ближе к моему углу, стоял
Старик и пританцовывал как на раскаленной сковородке, смахивая пьяные слезы
и дергая себя за бакенбарды. По другую сторону стоял худой старый моряк с
бегающими глазками и весь лоснился от удовольствия, размахивая какой-то
бумажкой. Капитан Гид Джессап, старый негодник! Он знал, что по пьянке
Старик способен поставить на спор все что угодно, даже "Морячку" -
прекраснейшее из судов, когда-либо огибавших мыс Горн. И это против "Черного
короля" - ржавой посудины, которая гроша ломаного не стоит. А совсем рядом
со мной рефери Ярссен пытался расцепить нас с датчанином и одновременно
нежно шептал мне в ухо:
- Лучше позволь Хакону отправить тебя в нокаут. Тогда не почувствуешь,
что будет делать с тобой толпа, когда я скажу, кто ты такой!
Оказавшись на своем стуле, я уткнулся лицом в шею Майка и не стал
слушать ни слезные просьбы Старика, ни языческие вопли Билла О'Брайена. Это
был не бой, а сущий кошмар! Мне даже захотелось, чтоб Хакон вышиб мне мозги
и положил конец моим тревогам.
На пятый раунд я вышел как человек, собравшийся присутствовать на
собственных похоронах. Хакон был явно озадачен, да и кто бы не растерялся на
его месте? Перед ним был противник, то есть я, который дрался как бы
урывками: яростно шел в атаку, когда казалось, что ему вот-вот наступит
конец, и вяло наносил удары, когда победа вроде бы была на его стороне.
Он пошел на сближение и, со всей силы заехав мне в живот, мощнейшим
ударом правой сбил меня с ног. Я в бешенстве поднялся и с размаху уложил
Хакона на помост. Такого он от меня явно не ожидал. Зрители повскакивали со