"Джим Харрисон. Легенды осени " - читать интересную книгу автора

куда более благородное и функциональное чувство охоты, нежели простое
убийство ради удовлетворения собственного эго - но для того чтобы увидеть
эту землю, вдохнуть ее запах, почувствовать и познать, увидеть, насколько
она соответствует местам того зачарованного географическими картами
мальчика, каким он был когда-то. Еще одна страсть разгорелась в нем под
влиянием рассказов отца, ходившего несколько раз в юности с дедом Тристана в
близлежащие порты: в шведский Гетеборг как-то летом, один раз в Бордо, и как
он видел китов, выпрыгивающих из воды в Северном море. Будучи великолепным
наездником, Тристан как-то раз представил шхуну в виде гигантского морского
коня, прыгающего через пенные шапки волн и опасно наклоняющегося на зыби. И
в нем заколыхалось невысказанное, неожиданное, невероятное понимание того,
что время и расстояние объяснят ему, почему погиб Самуэль.
Свежие ветры за неделю домчали шхуну до мыса Сен-Винсент, а оттуда она
взяла курс на зюйд-ост, к проливу Гибралтар. Асгаард подсчитал, что они
покрывали сто пятьдесят морских миль в день, что было отличным показателем,
который, однако, исчез, едва они вошли в Средиземное море. Тристан дважды
бросал якорь, чтобы команда попрактиковалась в стрельбе. К его удовольствию,
в ящике обнаружилось несколько ружей "Holland & Holland"[42], включая
"слонобой", и четыре дробовика. Но волнение на море было слишком сильным, и
это не позволяло как следует прицелиться в мишень, бутылку на корме. Только
Тристан и один из кубинцев, который, как выяснилось, на самом деле был
беглым мексиканцем, смогли нормально отстреляться. Асгаард, насквозь мирный
датчанин, при стрельбе зажмуривался; один кубинец постоянно хихикал, а
второй был серьезен и напряжен, но абсолютно неопытен.
Через полтора дня после того, как они миновали Альборан, шхуну заметил
немецкий эсминец и приказал лечь в дрейф, но налетевший шквал и сгущающаяся
тьма позволили им ускользнуть. По этой причине Асгаард предложил держаться
побережья Алжира и Туниса, до тех пор, пока они не окажутся в безопасности,
по крайней мере, до Индийского океана. Он оказался прав, и шхуна
проскользнула без приключений, хотя все три дня, что они шли у ливийского
берега, Тристан извелся и потерял покой и сон. Вопреки инструкциям они зашли
в Иерапетру на Крите, чтобы пополнить запасы пресной воды, взамен протухшей.
На пристани владелец лавки, по виду явный немец, украдкой наблюдал за ними,
и мексиканец предложил Тристану перерезать торговцу глотку. Команде не
сообщили о цели миссии, но ни один член экипажа не верил в то, что в трюме
лежат ящики с говядиной. К ужасу Асгаарда, Тристан полностью отказался от
соблюдения формальностей, которые отделяли капитана от команды; от этих
правил его тошнило еще в армии. Он ел вместе с экипажем, иногда готовил на
камбузе, играл с командой в карты и начал брать уроки игры на гитаре у
молчаливого и осторожного кубинца, называвшего Тристана caballero[43].
Аналогично, Тристан отказался от освященной временем традиции выдавать
экипажу по две унции вина в день и просто не запирал ящики со спиртным, хотя
на их содержимое никто и не покушался. Хотя одна вещь Асгаарда порадовала -
через пару дней после отплытия из Фальмута Тристан объявил за ужином, что
любой, кто не будет вкалывать, просто вылетит за борт. Но поводов к этому не
было, команда работала бодро и слаженно, возможно потому, что шхуна шла в
теплые края, которые они любили.
В Порт-Саид они приплыли на закате и без осложнений вышли в Суэцкий
канал. За исключением Тристана и Асгаарда, одуряющая жара Красного моря
экипаж нимало не беспокоила. Когда они миновали Баб-эль-Мандебский пролив и