"Ричард Хьюз. Деревянная пастушка" - читать интересную книгу автора

сначала решил, что это мальчишка, и не был смущен ее появлением! Когда же
обнаружилось, что это вовсе не мальчишка, он, не вытираясь, принялся
поспешно натягивать на себя рубашку и брюки, а она стояла и смотрела на
него; как только он сел, чтобы надеть туфли, она села рядом и вступила в
беседу. Еще бы, чужак, молодой англичанин шести футов росту, прибывший в
Нью-Блэндфорд неизвестно откуда, одетый во что-то невероятно заношенное,
неумело зашитое... "Мы", естественно, пожелали узнать о нем все до
мелочей!
Вопросам ее положительно не было конца! Она все спрашивала и спрашивала
- о том, что ей знать было совсем ни к чему (или чего он не мог ей
открыть, если не хотел осложнений). Однако она ему нравилась... Ребенком
ее уже не назовешь, но сама она еще не отдавала себе в этом отчета - была
по-детски открытая, дружелюбная, без свойственного девицам жеманства.
- Там, на затылке? Кто-то огрел меня однажды по голове, - сказал он и
улыбнулся.
Она снова ощупала шрам (зашить его как надо тогда было нечем, вот и
остался на голове рубец, торчавший, как плавник у рыбы).
- Какой страшный! - сказала она, приподнялась на локтях, придвинулась к
нему еще на дюйм - на два и снова распласталась, точно ящерица; от нее так
приятно пахло солнцем. Она смотрела, как с его влажной, спутанной гривы
(каждая волосинка, словно миниатюрная призма, дробила белый, нестерпимо
яркий свет) ручейками стекала вода и высыхала на высоком, умном,
золотистом от загара лбу, на лупившемся носу...
Вода сверкала. Воздух, словно стекло, коробился от жары - жара
проникала в них обоих снизу, из камня, обрушивалась с неба. Лица их почти
соприкасались. Крошечная капелька пота выступила на одной из ее веснушек и
поползла по носу, который находился всего в каком-нибудь дюйме от его
лица. Она скосила глаза и надула губы, точно собиралась свистнуть... Потом
закрыла веки - так крепко, что они даже подрагивали, - протянула руку и,
нащупав ворот его рубашки, просунула пальцы внутрь; рука казалась такой
горячей его прохладной после купания коже.
- Господи! - воскликнула она. - Отчего это у вас сердце так колотится?!
Он нашел ее пальцы и мягко, но решительно убрал их, выждал немного и
возможно более безразличным тоном спросил, как ее зовут...
Широко раскрытые глаза растерянно заморгали, и она разом села.
- Ри, - думая о чем-то другом, сказала она. И внезапно съехала по
камням на плоском заду, точно обезьянка; теперь их разделяло футов шесть.
- Анн-Мари, - с явной обидой бросила она через плечо. Потом помолчала
немного и добавила: - Прозвали в честь бабки, жившей в Луизиане... Вот
так-то... Да и ваше имя - Огастин, - уж конечно, тоже французское!
Она и произнесла-то его почти на французский лад. Но не успел он
возразить (или хотя бы удивиться, каким образом она сумела это выяснить),
как она уже снова была подле него.
- Гляньте! - потребовала она и указала на кармашек своей рубашки,
видневшийся из-под лямки комбинезона. На нем цветной шерстью было неуклюже
вышито вязью "РИ", а над буквами - черепаха, тоже вышитая цветной шерстью.
- Потрогайте, какая у меня черепашка - мя-агонькая! - предложила она и
потянула его за руку (но он уклонился).
Тогда она сказала:
- Дайте мне вашу рубашку, я вышью ваше имя, чтоб было как у нас у