"Мэдлин Хантер. Праведник поневоле ("Соблазнитель" #2) " - читать интересную книгу автора

какое-то другое, связанное с инстинктами чувство, порожденное постоянным
кипением в крови, ароматом лаванды и мелодичным голосом, который не
переставал звучать в его голове всю неделю. Он, разумеется, не откажется от
своих намерений устроить этот брак, но и не позволит Данте заманить Бьянку в
ловушку.
- Видишь ли, брат, мужчине, привычному к быстрым победам и немедленному
удовлетворению своих страстей, усилия, потраченные, чтобы покорить женщину и
заслужить ее истинную любовь, могут показаться слишком обременительными. Но
если ты действительно хочешь завоевать Бьянку, тебе следует действовать
именно таким образом.
- Можно подумать, хоть кто-то в этой семье, черт возьми, способен
испытывать страсть! Между тобой и Милтоном...
При упоминании имени покойного брата Верджил напрягся.
- В разговорах, касающихся удовлетворения твоих низменных потребностей
тебе следует с осторожностью упоминать имя Милтона.
Лицо Данте потемнело от обиды.
- Ты винишь меня за то, чего я не мог предвидеть.
- Неправда, я вовсе не виню тебя - ты не мог знать, что было на уме у
Милтона; однако нам лучше не упоминать о нем в наших разговорах. Можешь
обвинять меня в жестокосердии, но только, сделай милость, оставь в покое имя
брата - случившееся тогда не имеет ровно никакого отношения к мисс Кенвуд и
твоему поведению с ней.
- Ах да, прекрасная Бьянка! В своих заботах о ней, Вердж, у тебя
слишком расплывчатые границы между тем, что дозволено, и тем, что не
дозволено. Опекая ее, ты проявляешь странную избирательность и
недальновидность. Ты не желаешь, чтобы твою подопечную компрометировали, но,
тем не менее, хочешь на всю жизнь связать ее с человеком, которого сам
презираешь.
Эти слова Данте на удивление точно попали в цель, и запали Верджилу в
душу.
- Но я вовсе не презираю тебя...
- Неужто? Стало быть, ты и не винишь меня, но и простить не можешь?
В этот миг на прекрасном, всегда безмятежном лице брата Верджил заметил
страдание. Ему следовало быть более чутким и понять, что смерть Милтона
породила у Данте чувство вины. Как странно! Разговор о девушке, которая не
имела ни малейшего отношения к этому трагическому случаю, каким-то образом
свелся именно к нему.
- Я, может, и не одобряю жизнь, которую ты ведешь, но мое осуждение не
связано с той ролью, которую ты по воле рока сыграл в прошлогодней
катастрофе. Тебе ни от кого не требуется никакого прощения, Данте, потому
что незнание не есть грех. Если я никогда раньше не заговаривал с тобой об
этом, то не из-за того, что винил тебя, а лишь потому, что хотел избегнуть
терзающих душу воспоминаний. Возможно, мое молчание было несправедливостью
по отношению к тебе.
Как ни пытался Данте казаться хладнокровным, его глаза лихорадочно
сверкали.
- Я был там и ужинал с ним. Я должен был видеть...
- Хорошо, что ты оказался рядом с ним в его последний час; думаю, он и
на небесах тебе за это благодарен.
Неожиданная откровенность, сгустив окружающее пространство, тесно