"Норман Хантер. Скандал из-за ковров " - читать интересную книгу автора

если не терять времени даром - было еще не столь плачевным.
- Их можно делать разного цвета... - снова завел свое Бурлиум.
Но тут Гурманье наполнил розовым лимонадом высокие бокалы и жестом
пригласил гостя осушить их.
Они ели бледно-голубое бланманже с утопленными в нем вишнями
(профессору пришлось есть его с помощью пенсне: в отеле, как видно, было
туго с ложками), и сыр пяти сортов, обложенный крохотными луковицами и
кресс-салатом. А дело все не двигалось с места. Потом появилась корзина с
фруктами и кофе в чашечках величиной с наперсток. Мистер Гурманье закурил
сигарету, от которой повеяло ароматами Востока, а профессор все бормотал
что-то о своем открытии.
- Мне думается... э... что это может пригодиться... для вашего... э...
заведения, - закончил профессор.
- Ну конечно, - мечтательно ответил мистер Гурманье.
И он заснул, спокойно и мирно, а наш профессор, которому так и не
удалось плотно поесть во время сего лукуллова пиршества, надел по ошибке
чью-то чужую шляпу и покинул гостиницу, где сейчас сидели уже одни только
незнакомцы, распивавшие чай...


Залить жидким ковром полы Центральной оказалось куда трудней, чем думал
профессор. В гостинице всегда толклась куча народу. Знакомые то и дело
спрашивали его, как он живет, а те, кого это не занимало, просили поднести
их багаж, принимая его за кого-то из прислуги. И все они стояли на самой
дороге. Несколько раз он осторожно накладывал свой состав вокруг неких
массивных предметов, но это оказывались ноги каких-то толстяков, которые
преспокойно вставали и уходили, оставляя на полу проплешины. И все же с
работой было покончено.
Однако три дня спустя профессора настоятельно потребовали в гостиницу,
и когда он явился, то застал Гурманье в состоянии, близком к безумию: тот
носился по отелю и с такой быстротой выкрикивал что-то на разных языках,
что его не понимали даже официанты.
Весь ковер был в дырах. Дыры зияли не только там, где во время
покраски: находились люди и мебель, но везде и всюду: ковер прямо истлевал
под ногами.
- Он непрочен, как бумага! - плакал мистер Гурманье. - Он никуда не
годится! А мои ослепительные полы погибли. Что мне теперь делать?!
- Гм! - пробормотал профессор, дрожащими руками протер поочередно все
свои очки и сунул их в карман. - По-видимому, вкралась... э... небольшая
ошибка в молекулярную схему состава. Весьма досадная, но притом и весьма
любопытная. На подобных ошибках учишься. Да-да. Ага! Кажется, я понял! -
Он пришел в волнение. - Все дело в формуле, дражайший сэр. В ней вся беда.
Я не учел, что... ну да... не принял в расчет такого пустяка... Гм... А
нужно лишь... Теперь я знаю. И ведь как просто, мой друг! Как просто!
Прямо на удивленье!
Сказав это, он окончательно впал в рассеянность и быстро зашагал к
дому, распевая на ходу цифры и формулы, так что две милые старушки приняли
его за уличного певца и подали ему два пенса.
Профессор Бурлиум был не из тех, кто возвращается с полдороги. Не раз
уже случалось, что открытие требовало от него еще небольшого, но важного