"Магсуд Ибрагимбеков. Кто поедет в Трускавец" - читать интересную книгу автора

неизвестно в силу какого недоразумения и неслыханного моего везения
полю-бившую меня, отвергнув многочисленные, получаемые в письмен-ной и
устной фирме уверения и предложения со стороны самых выдающихся людей,
включая институтских чемпионов по боксу и шахматам, одного ленинского
стипендиата и заместителя дека-на нашего факультета. И вместе с тем я ощущал
в себе счастье в его самом первозданном чистом виде. Без преувеличения, это
было то ощущение бесконечного счастья, какое чрезвычайно редко даруется
человеку, безмерного и необозримого в благости своей, как звездное небо в
теплый весенний вечер, над тихим садом с цветником белых роз...
Если бы тогда я знал...
Это был наш последний вечер, и первый, когда она не уговаривала меня
остаться, никуда не уезжать, потому что с моим пе-реводом в МГУ все было уже
окончательно решено. А еще, мо-жет быть, потому, что сегодня я рассказал ей
о настоящей при-чине своего отъезда - о матери и отчиме.
"Это же всего шесть месяцев, родная... Ты приедешь ко мне в Москву, и я
встречу тебя на аэродроме". "Ты так легко сказал: шесть месяцев..."
"И еще полтора года, а потом мы всегда будем вместе. Пред-ставляешь,
каждый день! С ума сойти!"
Мы стояли на этой скале, и она была для нас самым уютным местом на всей
Земле, квартирой с уютной спальней, с завешен-ными белыми занавесями окнами,
выходящими на солнечную площадь с голубями, на море, с детской комнатой, где
мы играли на пушистом ковре в кубики с нашим ребенком, с письменным столом,
за которым я работал вечерами до той минуты, пока ко мне не подходила Эля и,
обняв меня, прижавшись ко мне голо-вой, не начинала говорить на ухо смешные
слова, которые знала только она...
Если бы я знал тогда...
Она говорила, что очень меня любит, а я ее гладил по плечам и целовал в
обветренные губы и глаза и тоже чуть не плакал, потому что Я ведь очень
любил, так как никого и никогда ни до, ни после нее. Я говорил ей о своей
любви и о том, что буду считать каждый день до встречи с нею, буду писать ей
каждый день и звонить...
"Я тоже уеду с тобой завтра, не хочу здесь жить без тебя". "А
институт?"
"Черт с ним! Или тебе нужна обязательно образованная жена?"
Я говорил ей какие-то разумные, ласковые слова, успокаивал ее, потому
что был спокоен за нашу любовь и за наше будущее, так, как только может быть
спокоен человек с сердцем, перепол-ненным нежностью и любовью.
"Ты меня правда очень любишь?" "А кого мне еще любить, кроме тебя?" "А
вдруг ты меня разлюбишь в Москве?" "Не могу, если даже очень захочу. Никого
у меня нет в целом свете, только ты. Я и жить без тебя не хочу".
"Я тебя буду ждать каждый день и каждую ночь видеть во сне. Ты
почувствуешь это?" "Да, родная".
Она помещалась у меня в руках вся - маленькое любящее человеческое
существо, которое я был готов защищать до пос-ледней капли крови,
единственное, необходимое мне тогда и во все времена потом, и я целовал ее и
вдруг ощутил тоску, щемя-щую и странную, потому что не мог тогда знать
ничего из того, что мне предстояло испытать потом.
Ты должен любить меня всегда, я умру, если ты меня раз-любишь".
"Я люблю тебя, Эля! И никто мне больше не нужен!"
Я ее увидел, как мы и условились, через шесть месяцев, ко-торые