"Магсуд Ибрагимбеков. Кто поедет в Трускавец" - читать интересную книгу автораподворотен, как минимум, н'а высокое звание тигриного.
Я увидел ее издали, сразу, как только она вышла из-за угла на нашу улицу. Но почему-то не пошел ей навстречу, как только что собирался, а продолжал стоять все то время, что она легко и стремительно шла по бескрайней плоскости улицы в холодном призрачном свете газосветных ламп. Она подошла ко мне и мол-ча положила голову мне на грудь. Может быть, из-за света ночных фонарей, придавших проис-ходящему налет нереальности, но мне вдруг показалось, что это все как две капли воды похоже не очень красивую сцену из ста-рой картины, которую я видел не так давно в кинотеатре пов-торного фильма, и я мельком подумал, что совсем необязательно чтобы темные окна окружающих зданий видели эту же сцену,... (да она ни была прекрасна, при моем участии. И еще я никак не мог вспомнить точного названия фильма, несмотря на то, что оно вертелось у меня на кончике языка, не мог - и все. Не то "Знак Зорро", не то "Кардинальская мантия"... А потом неза-метно для себя я перестал ломать над этим голову скорее всего потому, что ведь до смехотворного ясно, как это неважно- вспоминать точное название какого-то старого сентиментального и наивного фильма, из тех, что время от времени крутят для любителей... Ока не сказала ни одного слова, не сделала ни единого дви-жения, она просто стояла посреди улицы, прижавшись всем те-лом ко мне, и я ощутил тепло ее, проникшее ко мне сквозь ткань платья и рубахи, запах ее волос и ласку ладоней, сжимавших мои плечи. Мы проговорили всю нашу последнюю ночь, вернее весь остаток ее, до самого рассвета, это был длинный монолог, про-износимый ею горячо и сбивчиво, и это так было непохоже на нее, знающую высокую цену сарказма и позволено зрителю увидеть и услышать лишь то, что приготовил для них режиссер, и ничего больше... Я слушал с изумлением и жалостью к ней, задавая себе вопрос, не пропустил ли я тот первый момент, когда мне надо было остановиться и задуматься, увидев во тьме искры и по-чувствовав запах горящего дерева и раскаленного металла, и не упустил ли я по беспечности или в силу эгоизма даже второй, уже всерьез грозящий увечьем, но все же еще не гибельный для хрупкого здания миг, когда надо было немедля сорвать огне-тушитель и попытаться отогнать от крыльца и стен протянув-шиеся к ним жадные оранжевые языки... Я перестал задавать себе эти вопросы, потому что услышал ответ в ее словах, увидел его в ее глазах. Я видел пламя, с ревом вырывающееся из окон, услышал жуткий треск обрушив-шихся стропил и перекрытий, почувствовал на лице своем не-стерпимый жар, погасить который было уже не под силу ни одной пожарной команде... И еще она сказала, что в ее памяти останется каждая мину-та наших встреч, и я знал, что это правда, и что она благодарна мне за все, и что это чувство останется в ней навсегда... Она заснула, когда было уже светло, и лучи солнца окрасили кожу ее прекрасного, совершенного по форме тела в нежный розовый цвет, покрыли прозрачным, золотистого оттенка лаком бесценную картину, не менее древнюю, чем история человечест-ва, и это было последнее, что запечатлелось в моем сознании перед тем, как я закрыл глаза. Это был сон без видений, душный кошмар, объявший все существо мое |
|
|