"Э.В.Ильенков. Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении " - читать интересную книгу автора

воспринимаемой полноты явлений, окружающих человека, ведет свое
происхождение вовсе не от материализма, а от средневековой схоластики.
Термин "конкретное" в его первоначальном латинском значении означает
попросту нечто сложное, составленное, сращенное, смешанное. Сделавшись
термином философским, войдя в обиход философского языка, он, естественно,
приобрел (уже на закате античного мира) и довольно определенное
теоретическое содержание, зависящее каждый раз от той системы взглядов,
которую с его помощью стали выражать. Характерное для христианской
схоластики презрение к чувственно-данному миру отразилось на судьбе термина
таким образом, что им стали обозначать "смертные", "тленные", -
составленные, а потому и обреченные на рассыпание единичные вещи, имевшие в
глазах схоластической философии весьма ничтожную ценность.
"Конкретному" - то есть чувственно воспринимаемому миру единичных
вещей, миру смертному, тленному и презренному, схоластика противопоставила
мир нетленных бессмертных умопостигаемых "вечных" сущностей, царство
рафинированного умозрения. Отсюда как раз и происходит то антикварное
почтение к "абстрактному", над которым впоследствии так едко издевался
Гегель.
Молодая, полная сил наука, начавшая вместе с материалистической
философией разрушать устои средневекового мировоззрения и пользовавшаяся на
первых порах терминологией врага, придала и терминам "абстрактное" и
"конкретное" свой, прямо противоположный по своему теоретическому содержанию
смысл.
"Конкретным" она - как и схоластика, называла по-прежнему те же
единичные вещи и явления. То есть смысл термина остался один и тот же, - но
содержание понятия оказалось прямо противоположным.
Многообразный, чувственно-воспринимаемый человеком мир единичных вещей
и явлений стал теперь в глазах человека той единственно достойной уважения и
изучения реальностью, по сравнению с которой мир теоретических формул
оказывался лишь бледной тенью, обедненным выражением, слабым схематическим
подобием, очень несовершенным, сухим и тощим "абстрактным"...
Да он и в самом деле был в то время именно таким. Наука делала лишь
первые шаги, и накопленный ею багаж был несравнимо мал по сравнению с тем,
что предстояло ей сделать. Безбрежный океан природных явлений и воодушевлял
философию своим величием, и одновременно оказывался подавляющим масштабом
для добытых знаний.
"Конкретное" все теснее связывалось и в представлении людей, и в
философской терминологии с образом бесконечного разнообразия явлений
окружающего мира, того мира, который человек видит, слышит, осязает,
обоняет, воспринимает всеми чувствами, данными ему опять той же природой.
Но специальный анализ хода и результатов познания очень скоро
обнаружил, что дело выглядит далеко не так просто, как это может показаться
на первый взгляд. Все более обострявшаяся борьба материализма и идеализма,
эмпиризма и рационализма вскрыла целые комплексы, узлы и гнезда проблем,
связанных с процессом отражения окружающего мира, мира "конкретных" вещей в
сознании человека, вынужденного сводить итоги своих познавательных усилий в
"абстрактные" теоретические формулы.
И чем обширнее становилась область, уже завоеванная знанием, духовно
усвоенная человеком, тем более возрастала роль уже накопленного знания для
дальнейшего продвижения вперед, тем острее и острее становилась потребность