"Э.В.Ильенков. Диалектическая логика (Очерки истории и теории) " - читать интересную книгу автора

схоластическими объяснениями, когда на противоположную чашу брошены страсти
и сила обстоятельств, воспитания, примера и правительств... Вся история
религии с начала христианской эры сводится лишь к доказательству того, что
христианство может сделать людей добрыми только в том случае, если они уже
добры, говорил молодой Гегель, имея в виду под "схоластическими
объяснениями" всякие доводы, ориентированные на моральность, в том числе и в
кантовско-фихтевской философии).
Принципиально непереходимое различие между сущим и должным, между
необходимой и свободной деятельностью, между миром явлений и деятельной
сущностью человека и т.д. и т.п.
Все это подводило к одному пункту: к уразумению того, что надо наконец
найти тот самый "общий корень" у двух половин человеческого существа, из
которого обе они вырастают и могут быть поняты. Лишь тогда человеческая
личность предстанет перед нами не как пассивная точка приложения внешних сил
(будь то природа или бог), т.е. не как объект, а как нечто самостоятельно
действующее (das Selbst), как субъект.
Отсюда и рождается идея философии тождества. Как и всякая идея, она
существует вначале лишь в виде гипотезы, в виде не реализованного еще в
подробностях принципа, в духе которого и предстоит критически переработать
всю массу наличного теоретического материала, в особенности имеющуюся налицо
концепцию Канта и Фихте.
Первоначально молодой Шеллинг всего-навсего утверждает, что две
половины человеческого существа, изображенные у Канта и Фихте (несмотря на
все старания последних эти половины связать) как изначально разнородные по
существу и происхождению, все же имеют "общий корень", т.е. где-то в
глубине, в изначальном существе дела, сливаются в одном образе, прежде чем
расщепиться и разойтись в споре, дискуссии, антиномии. Тезис Шеллинга
гласит, что обе формы деятельности Я (бессознательную и сознательно
свободную) нужно наконец всерьез понять как две ветви, вырастающие из одного
и того же ствола, каковой необходимо прежде всего обнаружить и проследить
его рост до развилки.
Ничего более конкретного и определенного сверх того, что такое
тождество должно быть и есть, Шеллинг пока не утверждает. Он ничего не
говорит о том, в чем именно надо видеть такое изначальное тождество.
Характеристики его, по существу, негативны: это не сознание, но и не
материя; не дух, но и не вещество; не идеальное, но и не реальное. Что же
оно такое?
Здесь, по остроумному замечанию Г.Гейне, кончается "у г-на Шеллинга
философия и начинается поэзия, я хочу сказать - глупость", "здесь г-н
Шеллинг расстается с философским путем и стремится, посредством некоей
мистической интуиции, достигнуть созерцания самого абсолюта; он стремится
созерцать его в его средоточии, в его существе, где нет ничего идеального и
где нет ничего реального - ни мысли, ни протяжения, ни субъекта, ни объекта,
ни духа, ни материи, а есть... кто его знает что!"[20]
Почему же все-таки Шеллинг сворачивает здесь с пути философии, с пути
мышления в строго очерченных определениях на путь поэзии, на путь метафор и
своеобразного эстетического созерцания? Только потому, что логика, которую
он знает и признает, не разрешает соединения противоположно-противоречащих
предикатов в понятии одного и того же субъекта. Он, как и Кант, свято верует
в то положение, что закон тождества и запрет противоречия абсолютно