"Илья Ильф, Евгений Петров. Прошлое регистратора ЗАГСа" - читать интересную книгу автора

отодрал его самым зверским образом суконными вожжами в присутствии массы
любопытных из старших классов. Рев маленького Пыхтеева-Какуева был слышен за
городской чертой.
Ипполит наказан не был, а гимназические его годы сопровождали обычные
события и вещи. В гимназию он приезжал в фаэтоне с фонарями и толстым
кучером, который величал его по имени и отчеству. Липки и резинки водились у
него самые лучшие и дорогие. Играл он в перышки всегда счастливо, потому что
перья покупали ему целыми коробками, и с таким резервом он мог играть до
бесконечности, беря противников на выдержку. Завтракать он ездил домой. Это
вызывало зависть, и он этим гордился.
В шестом классе была выкурена первая папироса. Зима прошла в
гимназических балах. Ипполит вертелся в мазурке и пил в гардеробной ром. В
седьмом классе его мучили квадратные уравнения, "чертова лестница" (объем
пирамиды), параллелограмм скоростей и "Метаморфозы" Овидия. А в восьмом
классе он узнал "Логику", "Христианское правоучение" и легкую венерическую
болезнь.
Отец его сильно одряхлел. Длинный, бамбуковый шест дрожал в его руках,
а сочинение о свойствах голубиной породы еще не дошло до середины. Матвей
Александрович умер, так его и не закончив, и Ипполит Матвеевич, кроме
шестнадцати голубиных стай, совершенно иссохшего и ставшего похожим на попу-
гая "Фредерика", получил двадцать тысяч годового дохода и огромное, плохо
поставленное хозяйство.
Начало самостоятельной жизни молодой Воробьянинов ознаменовал кутежом с
пьяной стрельбой по голубям. Он не пошел ни в университет, ни на
государственную службу. От военной службы его избавила общая слабость
здоровья, поразительная в таком цветущем на вид человеке. Он так и остался
неслужащим дворянином, золотой рыбкой себе на уме, неверным женихом и
волокитой по натуре. Он переустроил родительский особняк в Старгороде на
свой лад, завел камердинера с баками, трех лакеев, повара-француза и большой
штат кухонной прислуги.
Благотворительные базары в Старгороде отличались большой пышностью и
изобретательностью, которую наперерыв проявляли дамы избранного общества.
Базары эти устраивались то в виде московского трактира, то на манер
кавказского аула, где черкешенки в корсетах торговали в пользу приютских
детей шампанским Аи по цене, неслыханной даже на таких заоблачных высотах.
На одном из этих базаров Ипполит Матвеевич, стоя под вывеской:
"Настоящи кавказки духан. Нормални кавказки удоволсти", познакомился с женой
нового окружного прокурора - Еленой Станиславовной Боур. Прокурор был стар,
но жена его, по уверению секретаря суда, была:

...Сама юность волнующая,
Сама младость ликующая,
К поцелуям зовущая,
Вся такая воздушная.

Секретарь суда грешил стишками.
"Зовущая к поцелуям" Елена Станиславовна носила на голове черную
бархатную тарелочку с шелковой розеткой цветов французского национального
флага, что должно было изображать полный наряд молодой черкесской девицы. На
плече воздушная прокурорша держала картонный кувшин, оклеенный золотой