"Сборник воспоминаний об И.Ильфе и Е.Петрове" - читать интересную книгу автора

За письменным столом мы забывали о жалости.
Со временем мы все чаще стали ловить себя на том, что произносим одно и
то же слово одновременно. И часто это было действительно хорошее, нужное
слово, которое лежало не близко, а далеко. И хотя оно было произнесено
двумя, но едва ли могло прийти в голову еще трем или четырем. Так
выработался у нас единый литературный стиль и единый литературный вкус. Это
было полное духовное слияние. И вот о нем мы говорили вечером в городе
Галлопе, штат Нью-Мексико.
Мы признались друг другу, что испытываем одно и то же чувство
неуверенности в собственных силах. Сможет ли один из нас написать хотя бы
одну строчку самостоятельно? Год спустя мы написали нашу последнюю большую
книгу - "Одноэтажную Америку". Это было первое произведение, которое мы
сочиняли порознь - двадцать глав написал Ильф, двадцать глав написал я, и
семь глав мы написали вместе, по старому способу. Мы убедились, что наши
страхи были напрасны.
Но тогда, в Галлопе, мы были откровенны и нежны и очень встревожены.
Я не помню, кто из нас произнес эту фразу:
- Хорошо, если бы мы когда-нибудь погибли вместе, во время
какой-нибудь авиационной или автомобильной катастрофы. Тогда ни одному из
нас не пришлось бы присутствовать на собственных похоронах.
Кажется, это сказал Ильф. Я уверен, что в эту минуту мы подумали об
одном и том же. Неужели наступит такой момент, когда один из нас останется с
глазу на глаз с пишущей машинкой? В комнате будет тихо и пусто, и надо будет
писать.
А через три недели, жарким и светлым январским днем, мы прогуливались
по знаменитому кладбищу Нового Орлеана, рассматривая странные могилы,
расположенные в два или три этажа над землей. Ильф был очень бледен и
задумчив. Он часто уходил один в переулочки, образованные скучными рядами
кирпичных побеленных могил, и через несколько минут возвращался, еще более
печальный и встревоженный.
Вечером, в гостинице, Ильф, морщась, сказал мне:
- Женя, я давно хотел поговорить с вами. Мне очень плохо. Уже дней
десять, как у меня болит грудь. Болит непрерывно, днем и ночью. Я никуда не
могу уйти от этой боли. А сегодня, когда мы гуляли по кладбищу, я кашлянул и
увидел кровь. Потом кровь была весь день. Видите?
Он кашлянул и показал мне платок.
Через год и три месяца, 13 апреля 1937 года, в десять часов тридцать
пять минут вечера Ильф умер.

2
И вот а сижу один против пишущей машинки, на которой Ильф в последний
год своей жизни напечатал удивительные записки. В комнате тихо и пусто, и
надо писать. И в первый раз после привычного слова "мы" я пишу пустое и
холодное слово "я" и вспоминаю нашу молодость.
Как это было?
Мы оба родились и выросли в Одессе, а познакомились в Москве.
В 1923 году Москва была грязным, запущенным и беспорядочным городом. В
конце сентября прошел первый осенний дождь, и на булыжных мостовых грязь
держалась до заморозков. В Охотном ряду и в Обжорном ряду торговали
частники. С грохотом проезжали ломовики. Валялось сено. Иногда раздавался