"Явдат Ильясов. Башня молчания " - читать интересную книгу автора

рынков, крупных и малых, и десятки караван-сараев. Еще никто не знает о
кара-китаях - чжурчженях, основавших на Дальнем Востоке империю Цинь -
Золотую. От них суждено пасть государству Сельджукидов, разгром которого
довершат гузы из окрестностей Балха. Нишапур будет ими дочиста разграблен и
сожжен.
И разрушенный город превратится со временем в захудалое поселение. Все
бесследно исчезнет, все пропадет.

Где высился чертог в далекие года
И проводила дни султанов череда,
Там ныне горлица сидит среди развалин
И плачет жалобно: "Куда, куда, куда?"

Дескать, куда все девалось. Правда, это случится еще не скоро, через
долгих шесть десятилетий. Хотя исторически - очень скоро, через жалких шесть
десятков лет: что значат они для истории, имеющей дело с эпохами, эрами,
мимолетных полвека?
Но никому пока что ничего неизвестно. Пока что сытой, благополучной
жизнью живет в лучшем дворце Нишапура, за алебастровыми узорными решетками
окон и террас, окружной правитель, тюркский эмир-сепахдар - военный
начальник. Он прибрал к рукам самую жирную землю в долине и обильные травой
луга в соседних горах
И рядом с ним вкусно едят, сладко пьют другие знатные тюрки из
военно-служилого сословия. Тоже иктадары то есть владельцы пожалованных им
царской властью сельских земельных угодий, городских строений и ремесленных
заведений. Кое-что перепадает их слугам и, конечно же, воинам.
Пирует во дворце чуть поменьше хаким - городской правитель из местных
дехкан, богатых землевладельцев. Он верой и правдой служит тюркам. Ибо это
выгодно ему. И жмутся поближе к хакиму чиновники всех степеней из коренных
грамотных жителей. А так же орава их ненасытных слуг, переписчиков и
рассыльных.
В мечетях, соборных и квартальных, возносят молитвы о благополучии этих
правителей, их приближенных и всей державы Сельджукидов сеиды - "потомки
пророка", и ходжи - "наследники" первых четырех праведных халифов. И много
других священнослужителей рангом пониже - шейхи, имамы и прочие.
И небо щедрой рукой посылает им доходы с вакуфного, то есть
приписанного к мечетям, медресе и монастырям, разнообразного имущества,
порой весьма и весьма солидного.
Чьи руки трясутся, перебирая под звуки тягучих и страстных молитв,
доносящихся из мечетей, тисненные золотом сафьяновые чеки? Это крупные
негоцианты, отирая со лба горячий пот, но вежливо, благопристойно, не
повышая голоса, заключают между собой сделки на сотни тысяч динаров. И
торговцы поменьше, все с той же лихорадочной дрожью, но с криком и бранью,
звеня медяками, сверкая глазами, занимаются мелкой куплей-продажей...
И где-то под ними, в дымных, пыльных, узких мастерских, - город тесен,
- без устали, день-деньской, копошится разный ремесленный люд.
Прежде всего - кузнецы. Топоры, мотыги, лопаты, серпы. Замки и подковы.
Ножи и ножницы, иглы, гвозди, цепочки и кольца для дверей. Стамески и долота
для резчиков по дереву и алебастру. Это все - изделия мастеров по обработке
металла.