"Явдат Ильясов. Башня молчания " - читать интересную книгу автора

- Ну, дай ей бог! - вскинул чашу художник.
- Дай бог.
- Очень кстати, - любовно, как женское бедро, огладил ладонью художник
крутой бок хмельного кувшина. - Устал. Канительная работа. Много возни. - Он
деланно-небрежно махнул рукой на листы, явно желая, чтобы Омар их посмотрел.
Поэт взял один из листов, весь золотистый, яркий.
На рыжеватом береговом откосе, на крутом блекло-зеленом выступе,
поросшем редкой травой и красными и белыми цветами, сидит, подогнув колени и
по-восточному сунув руки в рукава, задумчивый старец в белой чалме и голубом
халате. Рядом с ним - собеседник в зеленой одежде. Ниже, у воды, двое в
красных кафтанах, с кайлами в руках, рушат скалу. Фигуры расположены
продуманно: две верхние на одном уровне, один из землекопов - прямо под
ними, второй - в стороне от первого, правее и выше. Живописная асимметрия.
Небо над красновато-рыжими буграми - темно-синее, почти черное, с
густой прозеленью. Оно резко оттеняет светлую пустоту этих округлых бугров и
перекликается с неяркой зеленью утеса, где сидят старичок с собеседником.
Алые кафтаны землекопов хорошо вписываются в знойный фон берегового
откоса. Зеленая рубаха на том, который справа, в сторонке, одного цвета с
одеждой собеседника мудрого старца, его голубые штаны сочетаются с голубым
халатом самого мудреца. К тому же халату перекрестно притянута голубая
рубаха землекопа, работающего слева, под утесом. Белые и красные цветочки на
утесе дополняют белый цвет головных повязок и ярко-красный цвет кафтанов.
Все цветовые пятна великолепно увязаны между собой, уравновешены, у рисунка
цельный, вполне законченный вид.
Мастер! Иного слова не подберешь.
- Это кто же такой? - спросил довольный Омар.
Старичок в белой чалме и голубом халате благообразен, приятен, внушает
доверие и расположение.
- Искандер Зулькарнайн, - ответил Сафар притворно-пренебрежительно. -
Готовится к переправе через Сейхун. Окружной правитель Аргуш заказал для
сына писцу-каллиграфу Осману, который живет напротив тебя, через улочку,
отдельной книгой часть "Шахнамэ" о его деяниях.
- Каждая пешка прочит сына в Искандеры, и никак не меньше, - усмехнулся
Омар. - Вот увидишь, появится в наших краях еще один Двурогий.
- Ну, это их дело! Осман попросил меня украсить книгу рисунками. Я
рисую.
- Искандера? - пожал плечами Омар. Опять все то же. Все приблизительно,
все относительно. Близко, но мимо. Туманно похоже - и совсем не похоже... -
Не самая лучшая часть в "Шахнамэ", - сухо сказал Омар.
- Как? Ведь это - Фердоуси!
- Ну и что? Нет бесспорных книг. Даже у Фердоуси не все бесспорно. И
даже у Амида Камали, - не преминул заметить Омар ядовито. - Слыхал о таком?
Не слыхал. Тем не менее, он "эмир поэтов" при Сельджукидах. А тут что
происходит? - взял поэт другой красочный лист.
В лиловой колючей пустыне с пыльным охристым небом столпились воины в
длинных халатах и высоких островерхих шлемах. В середине круга кто-то, упав
на колени, печально склонился над кем-то лежащим.
- Здесь Искандер находит на поле боя царя Дария, убитого своими
приближенными, - ответил Сафар неохотно. Самомнения у него поубавилось.
- Нет, братец, - вздохнул Омар. - Это не Искандер Зулькарнайн. Не