"Владимир Ильин. Его борьба" - читать интересную книгу автора

самолеты люфтваффе успешно бомбят Киев, Минск и Вильнюс... А какую эмоцию у
него вызвало поражение Паулюса под Сталинградом? Ничего подобного он не
помнил. А разве можно описывать свою жизнь, не помня, что именно ты
чувствовал в тот или иной исторический момент? В принципе, теперь он мог бы
изложить все события, имевшие место в его биографии с того момента, когда
он возглавил партию, но тогда это были бы не воспоминания, а сухая, голая
хронология. Кого это могло бы заинтересовать? Историки и без того,
наверное, уже позаботились о подобном...
Конечно, можно было бы напрячь воображение, отпустить на волю фантазию
и придумать свои переживания заново.
Но он зарекся никогда больше не лгать. Хватит с него и того вранья,
которым пропитана насквозь единственная книжка, состряпанная им
давным-давно.


* * *

Когда Адольфа .в первый раз вывели на прогулку, он увидел, что в
подвале, где находится его камера, есть и другие камеры. Во всяком случае,
тут имелись точно такие же стальные двери с окошками, забранными решетками,
но на его вопрос, кто содержится в этих камерах, ему не ответили ни
охранники - впрочем, им вообще было запрещено общаться с ним, они
обходились только жестами, - ни Эрнест.
Тем не менее он знал, что в подвале кроме него заточен еще кто-то. По
меньшей мере один человек. А может быть, и больше. Иногда ночью его будил
лязг стальных запоров, доносившийся сквозь дверь из коридора. А однажды он
проснулся от такого пронзительного нечеловеческого вопля, что потом долго
не мог заснуть.
Кто же там был? И почему он так кричал? Его что - пытали? А может, он
был ранен? Или бедняга просто тронулся умом от страха перед предстоящим
наказанием?
Что, если это был кто-то из его бывших соратников, которого арестовали
где-нибудь на другом конце земного шара? Например, Борман? А может быть,
Эйхман? Или Мюллер, шеф гестапо, кажется, его имя тоже отсутствовало в
списке подсудимых на процессе в Нюрнберге?
Чтобы получить ответ на эти вопросы, Адольф попробовал перестукиваться
с неизвестным узником при помощи азбуки Морзе. Но либо сосед не знал этого
простейшего кода, либо был не немцем, либо в самом деле сошел с ума. Во
всяком случае, ответного стука от него Адольф так и не услышал.
Помимо всего прочего, в положении Адольфа имелась еще одна странность,
которая не давала ему покоя.
Ни охрана, ни надзиратели, ни посещавшие его врачи не были вооружены!
Правда, когда его выводили на прогулку, он видел на поясе у сопровождающих
нечто вроде дубинки, но разве так должен быть вооружен персонал тюрьмы, где
содержится опаснейший военный преступник? Или они не считают его опасным?
Хотя последнее предположение имело под собой основания - Адольф и сам
чувствовал, что ввиду врожденной слабосильности не способен оказать
кому-либо достойное физическое сопротивление, - но все-таки это было
унизительно.
Скорее всего таким оригинальным способом ему давали понять, что не