"Ясуси Иноуэ. Обасутэяма - гора, где оставляют старух" - читать интересную книгу автора

поэтому старые люди даже радовались, когда их бросали в этом замечательном
месте. Я бы с удовольствием последовала этой традиции, если бы она
сохранилась. Жить одной прекрасно! Можно даже примириться с мыслью, что тебя
бросили на произвол судьбы.
В тот год матери как раз исполнилось семьдесят лет. В комнате помимо
меня были мои младшие братья и сестры. Они буквально остолбенели, услышав от
нее такое. Жизнь после войны была трудная, многого не хватало, и
взаимоотношения в семьях приобретали подчас напряженный характер, нередко
возникали ссоры между родителями и детьми. Не была исключением и наша семья.
И все же между нами ни разу не произошло ничего такого, что могло бы
послужить для матери поводом к уходу из дома. Наверное, она вспомнила по
какой-то ассоциации о предании, согласно которому старых людей по достижении
семидесяти лет уводили в горы, и, будучи по натуре гордой и независимой,
вознамерилась бросить своего рода вызов семье, где после войны было не все
ладно.
Как и у старухи, изображенной на первой странице детской книжки, у
матери были седые волосы и молодое, без единой морщинки лицо. Некоторое
время я глядел ей в лицо, будучи не в силах вымолвить ни слова. Моя мать всю
жизнь терпеть не могла стариков и вот сама достигла почтенного возраста. Мне
стало жаль ее: сознавая свой возраст, она, видимо, решила ему не
поддаваться.
Именно с той поры я не мог равнодушно воспринимать все, что связано с
горой Обасутэяма в Синано.
По роду моей репортерской работы мне часто приходилось разъезжать, в
Синано я бывал по нескольку раз в год. Проезжая по центральной
железнодорожной линии мимо затерявшейся в горах станции Обасутэ, я невольно
окидывал взглядом раскинувшуюся далеко внизу равнину и извивающуюся по ней,
словно змея, реку Тикума,
"- Куда ты меня несешь? - спросила мать. Ей было за семьдесят, тело
усохло и казалось невесомым, но я смертельно устал, потому что уже долго
бродил по этой местности, неся ее на спине.
- Остановимся здесь, я построю для тебя хижину, - предложил я.
- Нет, здесь мне не по душе. - Голос матери звучал молодо. Тело ее
ослабело, но она по-прежнему была строптива и не шла на компромиссы, хотя и
знала, что я несу ее, чтобы оставить навсегда.
- Около этой крутой скалы опасно: вдруг пойдет дождь, тогда не миновать
обвала. Неужели нет более подходящего места?
- Нет! Вы, матушка, слишком многого хотите. Может быть, нам все же
снять тот домик у храма, который мы недавно осматривали?
- Нет-нет! Только не это! - Мать, словно капризный ребенок, стала
колотить руками и ногами по моей спине. - Там, наверное, в летнюю пору тьма
комаров. Да и дом старый - вот-вот развалится, комнаты темные, мрачные. И
тебе не стыдно предлагать мне такое? Я ведь не чужая тебе.
Я вконец растерялся.
- Тогда вернемся домой. Чем жить в одиночестве в неприятном для вас
месте, лучше оставаться дома вместе со всеми. Разве не так?
- Опять ты за свое! Слыханное ли дело: я специально ушла из дома, а ты
хочешь меня вернуть. Ни за что на свете! Как подумаю, что придется снова
жить с домочадцами, тошно становится. Мне осточертели все домашние,
осточертели все соседи в деревне. Я стара, жить осталось недолго, и позволь