"Ясуси Иноуэ. Сны о России" - читать интересную книгу автора

губернии - района, простиравшегося от Енисея до берегов Тихого океана. В
1782 году учреждено Сибирское генерал-губернаторство с центром в Иркутске,
власть которого распространялась на Иркутскую, Якутскую, Охотскую и
Нерчинскую губернии.
С 1756 года в Иркутске стали проводиться ежегодные ярмарки.
Предприимчивые купцы, понимая выгодность пушной торговли, отправлялись за
мехами на далекую Камчатку и Алеутские острова. За период с 1743 по 1799 год
на Алеутских островах и на северо-западном побережье Северной Америки
побывало более ста отрядов, занимавшихся сбором и скупкой пушнины. В
результате в государственную казну поступило мехов на сумму восемь миллионов
рублей.

Первым печальным событием в Иркутске стало для японцев ухудшение
состояния Седзо. Уж если кто-то и мог обморозиться, думал Кодаю, так это
легкомысленный, не знающий страха Синдзо. Однако интуиция подвела Кодаю -
обморозился осторожный и рассудительный Седзо. Положение было куда более
опасным, чем казалось поначалу. Седзо долгое время ни о чем не говорил,
молча перенося боль.
Лишь на третий день пребывания в Иркутске он впервые пожаловался на
острые боли в ноге, а спустя два-три дня сообщил, что она потеряла
чувствительность. Кодаю ощупал ногу и даже в лице переменился. Это была уже
не живая плоть.
Кодаю помчался в канцелярию и попросил направить к Седзо доктора. Тот
взглянул на ногу и сразу сказал, что необходима ампутация - иначе гангрена
распространится на бедро и тогда не исключен смертельный исход.
К операции приступили немедленно. Помогали Кодаю и Коити. Седзо не
издал ни звука, хотя боль, по-видимому, была нестерпимой. Японцы знали, что
он обладает твердым характером, но не могли предположить, что можно быть до
такой степени выносливым.
Спустя полмесяца рана затянулась. За все это время Седзо ни разу не
заговорил об ампутированной ноге. Трудно сказать, какие мысли бродили у него
в голове, когда он молча целыми днями лежал на спине, глядя в потолок. На
расспросы он односложно отвечал, что боль утихла, но от долгого лежания ноет
спина. В присутствии Седзо друзья решили об операции больше не вспоминать.
- Не говорите с ним про операцию, - предупредил Коити молодых Исокити и
Синдзо.
Придет время, считал Коити, и Седзо сам заговорит о ноге, а пока эта
тема - табу. Того же мнения придерживался и Кодаю. Все заметили, что Седзо
сильно переменился. С его лица исчезло выражение веселой беспечности, он
стал угрюмым и безразличным.
Выходя в город, японцы нередко говорили о судьбе Седзо.
- Бедняга! - восклицал Коити. - И ведь ничем нельзя помочь. Когда он
научится ходить на костылях, ему станет легче, а пока...
И каждый думал про себя: что станет с Седзо, когда им придется
переезжать в другое место? Ведь взять его с собой практически невозможно.
- Если нам доведется когда-нибудь вернуться в Исэ, каково ему будет в
таком-то виде! - сокрушался Кюэмон. - По мне, лучше умереть, чем
превратиться в калеку на чужбине. Те, кто похоронен на Амчитке и умер от
голода в Нижнекамчатске, счастливее Седзо. Как взглянешь на него - прямо
сердце разрывается.