"Митрополит Иоанн. Самодержавие духа" - читать интересную книгу автора

Как только не пытались объяснить появление этого сюжета! Его истоки
искали в египетских мифах об Озирисе и даже в повествованиях Талмуда о
Моисее и Аароне. В действительности дело гораздо проще и "православнее".
В своем послании к Галатам апостол Павел говорит: "Я умер для закона
(имеется в виду закон фарисейского иудейства), чтобы жить для Бога. Я
сораспялся Христу..." (Гал. 2:19). И в другом месте: "Я не желаю хвалиться,
разве только крестом Господа нашего Иисуса Христа, которым для меня мир
распят и я для мира" (Гал. 6:14). Эта добровольная смерть, это распятие миру
есть содержание и путь монашеского подвига. Такова и "смерть" Святогора.
Сам термин "монах" происходит от греческого "монос" - один. Лишь тот
настоящий монах, кто преодолел искушения и соблазны мира, отвлекающие
человека от исполнения его религиозного долга, и остался один, наедине с
Богом - таково святоотеческое толкование монашества. "Когда слышишь о
гробах, - говорит святой Макарий Великий, - представляй мысленно не только
видимые гробы, потому что гроб и могила для тебя - сердце твое" .
Заключаясь, как в гробу, в себе самом, оставшись наедине с совестью, этим
обличителем и судией грехов наших, монах трезвенно, сосредоточенно и
благоговейно рассматривает себя - все ли в нем приведено в соответствие с
требованиями Заповедей Божиих? Так он чистит себя по слову Господа: "Блажени
чистии сердцем, яко тии Бога узрят" (Мф. 5:8). "Конец нашей подвижнической
жизни есть Царствие Божие, а цель - чистота сердца, без которой невозможно
достигнуть того конца", - свидетельствует преподобный Кассиан Римлянин,
святой подвижник Ч века по Рождеству Христову. Не умрешь для мира - не
родишься для Бога. Таково безоговорочное мнение всех святых отцов. "Мир есть
имя собирательное, обнимающее собою то, что называем страстями, - говорит
великий наставник иноков преподобный Исаак Сирианин, - И скажу короче: мир
есть плотское житие и мудрствование плоти. По тому, что человек исхитил себя
из этого, познается, что изшел он из мира". Образ и символ этой смерти для
мира - монашеский постриг.
Не напрасно одежда схимников носит черты погребальных одеяний. "Гроб"
Святогора - это постриг в великую схиму, отрешающий человека от мирской
жизни в его стремлении к Богу.
"Смерть и погубление, которых от нас требует Бог, состоят не в
уничтожении существования нашего, - они состоят в уничтожении самолюбия...
Самолюбие - есть та греховная страсть, которая составляется из полноты всех
прочих разнообразных страстей". Этим словам преподобного Игнатия
Брянчанинова, сказанным в XIX веке, из глубины столетий (V век по Рождеству
Христову) вторит блаженный Диадох, епископ Фотики: "Кто себя любит, тот Бога
любить не может".
Пройдя успешно послушание богатырства, служения Богу и Церкви на
поприще мятежной бранной жизни, Святогор заслужил освобождение от суеты,
упокоение от страстей в священном безмолвии - бесстрастном предстоянии Богу,
ненарушимом заботами земной жизни. Дар своей богатырской силы вместе с
обязанностями этого служения он передал Илье. Такова в действительности
православная основа сюжетных построений былины о смерти Святогора.
Коснувшись в своих рассуждениях вопросов, связанных с монашеством, мы
прикоснулись к самому сердцу России, к самым глубоким основам русского
миросознания и мироощущения. Многовековое сосредоточенное молчание России,
так удивлявшее прытких исследователей, стремившихся мерить ее привычными
мерками "просвещенной" и многоречивой Европы, есть благоговейное молитвенное