"Наталия Ипатова. Дом без кондиционера" - читать интересную книгу автора

нащупывая меня. Трубка, казалось, рвалась вперед, словно обладала своим
собственным аппетитом. Глаза расширились так, что стали, кажется, больше
очков. Я упивался восхитительным испугом перед силой в своих руках.
Кое-что, однако, следовало предусмотреть! Пачка листов в выходном лотке
принтера - мой обновленный курс лекций - захлопала белыми крыльями и
взвилась, как из гнезда на волю. Глядя, как они порхают в воздухе, я с
трудом нашарил на ручке кнопку Выкл.
Рев стих, бахрома опала, бархатные шторы с видимым облегчением повисли
долу. Распечатанная лекция с тихим шорохом опадала на пол. Все мгновенно,
как будто даже с выдохом облегчения вернулось на свои места. Воздух вокруг
меня оставался горячим, но все же понемногу остывал. Поспешно выпутавшись из
лямки пылесоса, я опустился на колено, попутно вспоминая все о классическом
английском ревматизме, и принялся собирать листы обратно в пачку...
О ужас. Они не были пронумерованы!
Весь трясясь, двумя припадающими шагами я пересек пространство,
отделяющее меня от монитора. Ей-же-ей, я помнил, как вставлял нумерацию.
Однако нижний колонтитул был пуст. Чист. С чувством нарастающего отчаяния я
несколько раз ткнул пиктограмму Undo. Бесполезно. Файл с лекциями был
заботливо сохранен. Для верности, видимо, даже закрыт и открыт. Сколько их
трудилось над этой пакостью- Десять- Или мерзавец Фрике лично перепархивал
тут с одной клавиши на другую- Машинально я выполнил команду Вставить -"
Нумерация страниц, потом сел, опустив руки на колени. Я поднимусь на кафедру
третьего числа, сразу по окончании мишурно-конфетного безумия встречи Нового
Года. Что еще они попортили-
Нет, конечно, стоя перед студентами, я не держу глаза в листе. Но
наличие текста - это костыль, который заметишь только тогда, когда он
настоятельно потребуется. Стоит исчезнуть одному индексу или степени, и
Тринити будет показывать на меня пальцем на протяжении нескольких поколений.
Все так же механически я сбросил обновленный файл на печать. Ничего не
произошло. Чуть слышное гудение хьюлетт-паккарда и мигающая на нем лампочка
объяснили мне, что в подающем лотке нет бумаги. Я пошарил рукой в пачке и
обнаружил, что обертка пуста. Поднялся с кряхтением на ноги, но только для
того, чтобы убедиться - пачка была последней.
Уже темнело. Сочельник. Рождественские каникулы. Я потянулся к
телефону, почти безнадежно набрав номер магазина и обреченно выслушал долгие
гудки.
В следующий раз я поднимусь сюда с дустом. А пылесосом пройдусь позже,
чтобы убраться. Но не сейчас. Сейчас у меня на руках кипа из двух сотен
разрозненных листов, и несколько дней в наличии, чтобы вычитать их на
предмет заложенных мин и разложить в нужном порядке. Я взял со стола
несколько карандашей, сунул под мышку папку и, нащупывая палочкой путь,
вышел за дверь.
Они все еще были здесь. Я слышал их присутствие, пока шел: сдерживаемое
дыхание, возбужденный шепот, шорох крылышек буквально из-за каждого
переплета. Ужо вам!
Затворив за собой дверь, я остановился в пустом и темном коридоре,
главным образом, чтобы унять сердцебиение. Потом нашарил на стене
выключатель и нажал кнопку. Ничего не произошло. Лампочка перегорела. Или
диверсия.
Спускаться в темноте по лестнице я не отважился. Слишком много факторов