"Наталия Ипатова. Дом без кондиционера" - читать интересную книгу автора

риска для старика, живущего в одиночестве. Простукивая пол перед собой
тростью, я двинулся вдоль коридора, толкая двери, попадающиеся мне по пути.
Вторая справа подалась. И свет зажегся, позволив мне окинуть взглядом
старую детскую Джима. Баракановое покрывало, наброшенное на постель двадцать
лет назад, детский письменный стол, полка над изголовьем, уставленная
фигурками-сувенирами. Пластмассовый Питер Пэн с мечом из фольги, синий
стеклянный Флиппер на волне, даже шоколадный Шалтай-Болтай, подаренный
Кларой. Джим, помнится, категорически отказался откусывать ему голову. Для
съедения, заявил он, шоколад в плитках есть. Еще был маленький медвежонок,
окрещенный Эвоком Виккетом, белый фарфоровый единорог, детский
браслет-цепочка с кусочками янтаря - от Рэйчел, рабы гороскопов, поскольку
Джим родился под знаком Льва, и, конечно, полный набор персонажей Звездных
Войн, неотличимых друг от друга под слоем пыли. Хотя Дарт Вейдер, конечно,
был крупнее остальных.
Внезапно мне расхотелось идти куда либо еще. Спускаться по лестнице,
подниматься по лестнице... С тем же успехом я мог перебирать свои лекции
здесь. Всю рождественскую ночь, если захочется. Стол и стул Джима были мне,
разумеется, малы, поэтому я вытащил из-под покрывала пару подушек, прислонил
их к изголовью стоймя и устроился на кровати как в мягком кресле,
предварительно включив лампу на полке и погасив верхний свет. Яркость была
достаточной, в свое время я сам проследил за этим, поскольку Джим постоянно
читал в постели. И еще в лампу были встроены часы, подмигивавшие мне
зелеными секундами. Лампа настраивалась так, чтобы погаснуть в заданное
время: Джим засыпал, забывая выключить ее, и постепенно высота светящегося
столбика плафона уменьшалась, погружая комнату во тьму. Игрушка эта,
помнится, очаровала и меня, когда - сколько же лет назад- - я выбирал ее в
подарок.
Это мой дом. Тут нет места, где мне было бы неуютно.
Погружаясь в тишину, я теряю чувство времени. Сперва появляется
ощущение песка под веками. Пальцы становятся медленными, голова опускается
на грудь. Потом... потом следует толчок, грубый, как удар локтем вбок, и ты
испуганно озираешься, пытаясь понять, где ты и что кругом происходит.
Я распахнул глаза в окружающую меня бурую тьму. Четко очерченное
круглое пятно бледно-желтого света лежало на противоположной стене. И в нем,
выгибая крутую шею, двигался гигантский единорог.
Я дернулся вскочить, ни зги кроме этого чудовища не видя. Полка над
моей головой, рассчитанная на рост десятилетнего ребенка, встретилась мне на
пути, и встреча наша немедленно ознаменовалась снопом разноцветных искр.
Старые гвозди, вбитые в стену, не смогли ее удержать, но это я сообразил уже
после, а сейчас на меня, оглушенного сильнейшим ударом, градом посыпалась
сверху какая-то неразличимая мелочь, от которой я беспомощно отмахивался
руками. В довершение всего меня тюкнула в темечко сама лампа. И погасла.
Некоторое время я сидел в темноте неподвижно, ожидая еще бог знает
каких неприятных сюрпризов. Хотя нет, я льщу себе. Просто приходил в себя с
перепугу. Потом с трудом встал, шаря руками вокруг себя в поисках опоры и
инстинктивно втягивая голову в плечи: ведь неизвестно, что еще могло рухнуть
на нее из темноты. В этот момент я отчаянно желал, чтобы пришла хотя бы
уборщица миссис Уиттекер, которую я ожидал не ранее третьего числа.
Темная комната с тенью единорога, отпечатавшейся у меня на сетчатке,
внезапно стала ловушкой. Вытянув перед собой руку и шаркая ногами, я нащупал