"Наталия Ипатова. Ледяное сердце Златовера ("Большое драконье приключение" #5)" - читать интересную книгу автора

поразить дракона насмерть! Одна мысль в момент разрослась, заполнив собою
весь пожалованный мне природой размер интеллекта: дурака подставили, а я не
проследил! Но было поздно. Опасность наползала, и когда наползла, всем стало
очевидно, насколько она велика.
До сих пор можно было лелеять какие-то надежды, но когда дракон высунул
из пещеры долотообразную башку, украшенную по бокам бахромой костяных
выростов, оглядел сборище топазовыми глазами с вертикальным кошачьим зрачком
и громко, сладострастно принюхался, стало ясно, что это старый дракон. Его
броня была медно-красного цвета, позеленевшая от времени на хребте, локтях и
коленях, и он заполнял собой всю ширину лаза. Он будто разматывался из
клубка, спрятанного где-то в глубине, так бесконечно долго изливалась из
тьмы его могучая шея, мощно были обрисованы костлявые ключицы, угловатые
плечи, от которых убегали в глубину компактно сложенные на спине крылья. Он
успел размотаться где-то до середины груди, когда обратил внимание на
принца, стоящего чуть пригнувшись и по-вратарски напружинив ноги где-то
возле его передней лапы. Я искренне пожалел, что не позволил Звенигору
хлебнуть еще раза два. Поистине, у этого страха были большие глаза.
Уползти обратно дракон не мог. Драконы, как и змеи, не умеют пятиться,
и для того, чтобы вернуться в пещеру, он должен был сперва полностью
выбраться наружу. Он огляделся, медленно поворачивая голову, гигантскую, но
на длинной шее казавшуюся совсем небольшой и по-своему грациозной. Враги
заполнили все его ущелье, но они вели себя смирно. Все, кроме одного,
стоящего на дороге в агрессивной позе. И ради нападения, и ради защиты
дракон должен был двигаться вперед. Он предпочел бы не связываться с таким
количеством народа, но убраться подобру-поздорову и залечь, обороняя узкий
ход, по которому только и можно было добраться до его сокровищ, он не мог.
Ему все равно приходилось ползти прямо на этого, чья чешуя смутно напоминала
ему что-то неприятное. Что-то, чреватое болью ран, потерями и смертью.
Что-то, вызывавшее воспоминания о жгучей ненависти. И голод... уже довольно
сильный, раздраженный сочным запахом мяса юной самки совсем рядом. Этот-то
голод и выманил его сюда, а теперь усмирять его было поздно.
Чуть насторожило его едва ощутимое присутствие какой-то магической
силы, отдаленное, приглушенное, и, во всяком случае, исходящее не от
стоявшего перед ним. Он огляделся - сказать по правде, был он подслеповат -
ища источник, и удовлетворенно кивнул: тот был далеко и не представлял
непосредственной опасности. Разве что в будущем. А голод был сейчас. Изогнув
могучую шею, дракон, пошевелив кадыком, пустил в стоявшего перед ним струю
мутно-красного пламени.
Мне впервые довелось увидеть это, и после я уж никогда не забывал.
Клубящаяся струя драконьего пламени, жарче коего лишь лава - кровь
матери-земли - ударила в то место, где только что был Звенигор. Огонь
потоком изливался из чудовищной пасти, от него в стекло спекся песок и
почернели каменные ребра ближайших скал, а издали над самим этим местом
можно было увидеть грибообразный столб черного дыма. А в пламени, против
отчетливо видимого течения напалма, к драконьей голове метнулась
ослепительная, словно добела раскаленная ящерица, бывшая гибче угря и легче
пера. Ее светящийся ореол становился все шире, и красное драконье пламя
выцветало, становясь все жарче, словно сам саламандр, охваченный боевым
восторгом, завладел силой этого потока, обуздал его, подчинил себе, изменил
его направление и взмыл вверх на самом его гребне. Доля секунды, и огонь,