"Наталия Ипатова. Ледяное сердце Златовера ("Большое драконье приключение" #5)" - читать интересную книгу автора

Звенигором смыли, наконец, дорожную и "прочую" пыль достаточным количеством
горячей воды, причем, я заметил, саламандр тяготел к крутому кипятку, пришло
время стола. Девочки-погодки, дочери Джека, сновали вокруг, словно две
проворные пташки, и ах, какие это были девочки! Ясноглазые, в отца, но
светлые, с кожей темнее волос, старшей - лет пятнадцать, при гостях
молчаливые, но, видно, хохотуньи, с тонкими смуглыми руками и высокими
шейками. Я немедленно окрестил их "танцующими сережками". Джек-младший сидел
на высоком стульчике, чинно повязанный слюнявчиком, и важно ожидал свою
кашу. Когда переодевшийся и умывшийся хозяин занял свое законное место во
главе стола, из печи как по волшебству возникли: пирог с курятиной, грибная
лапша, карп в пиве, сырники с повидлом, а также яблочный сидр - не из печи,
а из кувшина! - и медовые пряники... да и много чего было там еще. Все это
запивалось коварным молодым вином, и здесь, под кровом Джека, мучительно не
хотелось не только говорить, но даже вспоминать о страхах прошедшей ночи.
Как можно напугать этих веселых девочек? Джек тут же вышвырнет нас за порог,
и будет прав. Или скажет: полторы, мол, сотни лет не было ни слуху, ни духу,
авось да обойдется.
После обеда, когда посуда со стола была убрана, и девочки, прихватив
поперек живота братика, исчезли из столовой, уже в дверях сдержанно хихикая,
Джек предложил на выбор: отправиться отдыхать или обсудить дурные новости. Я
валился с ног, но Звенигор предпочел решить дело разом, и нам пришлось
заново пережить в воспоминаниях прошедшую ночь.
Но то ли рассказчики вышли из нас никуда не годные, то ли была на это
иная причина, но только наш рассказ не произвел на Джека столь уж гнетущего
впечатления. Он не перепугался и не отмахнулся, хотя вроде бы вот уж кто на
самом деле по горло занят собственным обустройством. Он насупился, сжав на
столе большие кулаки, и его льдистые глаза поблескивали из-под бровей. Он
сердился, но не на нас, и я, кажется, впервые подумал, что мое Могущество -
еще не самый большой дар, каким может быть благословлен человек. На фоне
Джека сами себе мы показались всего лишь перепуганными мальчишками. Впрочем,
это я сам себе таким показался, а Звенигор, надо сказать, никогда и не
выглядел особенно испуганным. Ну что ж, геройское дело нехитрое!
- Места здесь не очень людные, - сказал я, будто извиняясь, как только
Звенигор, ведший весь рассказ, замолчал. - Мы подумали, что, может быть,
ближайшие жители объединятся и как-нибудь эту дрянь повыведут.
Джек угрюмо усмехнулся.
- Кто у нас из знакомых крупнейший магоборец?
- Конан... - предположительно заикнулся я.
Хозяин фыркнул.
- Никогда не доверю жизнь человеку, у которого в переделках столько
друзей погибло. Спасал только баб да добро.
Он обвел глазами комнату, задержавшись взглядом на двери, из которой
только что выскользнули дети, на собственноручно сплетенном из лозы
стульчике сына. Здесь все дышало трудом и любовью, и чувство это напомнило
мне Тримальхиар. Хотя... повзрослев, я научился различать окутавшую мой
собственный дом пелену неизбывной печали и одиночества. Здешнее Добро было
яростнее, открытее и проще.
- Грубияну и невежде Конану этого не понять, - вполголоса сказал
Джек. - Я для них все вот это делаю. Может, кто-то и способен осчастливить
все человечество разом, народы, толпы, города... Я сверх своих сил не