"Наталия Ипатова. Ледяное сердце Златовера ("Большое драконье приключение" #5)" - читать интересную книгу автора

вновь опускали в глубины сна, в котором давешний кошмар никак не давал о
себе знать. Должно быть, Джек и в самом деле взял его на себя.
Потом, когда крепость сна ослабла в очередной раз, новая, неведомая, на
этот раз действительно музыкальная тема подхватила мое мерцающее сознание и
повлекла за собой, и были в ней редкие нежность и сладость, успокаивающие
растревоженную душу и утишающие горести потерь. Я лежал и думал, откуда это
может быть здесь, на этой ферме, и не звучит ли эта мелодия во мне самом, и,
может быть, отчасти это и в самом деле было так, ибо мелодия вкрадывалась в
сознание и поселялась там навеки, становясь частью тебя. Хмельнее любого
вина была она, и притягательнее любого наркотика. Когда она кончалась, я
чувствовал себя так, будто был выброшен в одиночку на пустынный песчаный
берег.
Я открыл глаза. Солнце касалось горизонта своим нижним краем, его свет
просачивался в маленькое окошко, окрашивая розовым белые простыни. Звенигор
спал, зарывшись головой в подушку и судорожно стиснув в кулаке ее угол,
похожий в таком смятом виде на поросячье ухо. Ему, должно быть, снилось
нечто, не столь приятное, и я предположил, что душа у саламандра дубленая,
вроде бычьей шкуры. А музыка не стихала, и была она столь же прекрасна, как
в сонной грезе. И доносилась она снизу, из той комнаты, где прежде мы с
семьей Джека обедали.
Я встал, оделся и потихоньку спустился вниз. Я был еще на лестнице,
когда увидел Джека, сидящего вполоборота ко мне, в кресле, со стопочкой
давешнего вина. Закатное солнце потоком лилось в распахнутое окно, а в
дальних углах сгустились тени. Джек был один, а на столе, накрытом вышитой
скатертью, стояла золотая арфа, волшебным образом игравшая сама по себе.
Джек смотрел в окно на расстилающийся перед домом простор, и видимая часть
его щеки была влажной. Когда арфа закончила свою тему, и последний
хрустальный аккорд, томительно долго висевший в воздухе, растаял без следа,
хозяин тихо молвил:
- Пой, арфа! Пой еще!
И началась новая мелодия, еще краше прежней, еще более колдовская, Джек
пригубил свою стопочку... и заметил меня.
- Проходи, - сказал он, - и садись. Эта штука осталась у меня еще с
того дела с бобовыми стеблями.
Как знакома была мне эта безмолвная вечерняя печаль. Слишком часто я
видел ее в Тримальхиаре.
- Недавно жену потеряли? - спросил я.
- Да, почти сразу после рождения малыша.
Он непроизвольно коснулся своего искалеченного носа.
- И что вообще потянуло нас тогда на эту горку? Как она кричала, когда
падала, моя Джил, - он содрогнулся всем большим телом. - А я все тыкался во
тьме, пытаясь найти ее и подать руку. Была буря, и этот чертов нос... Иногда
я думаю, что вся эта история с крутой горкой была подстроена, и вот тогда-то
мне хуже всего. Не знаю, сохранил бы я рассудок, если бы не эта певунья на
столе. Что было бы с детьми, если бы я тогда спятил? Никогда бы не взялся я
за этот дом.
Он потер лицо руками.
- А может, и взялся бы, - жестко опроверг он себя. - Она всего лишь
штука, хоть и волшебная донельзя. Не ради нее живу. Для великана, у которого
я ее, извиняюсь, спер, она была в жизни всем. И как он кончил? Он бы пришиб