"Наталия Ипатова. Ледяное сердце Златовера ("Большое драконье приключение" #5)" - читать интересную книгу автора

Но Ковач, кажется, даже не заметил, что его насмешки вернулись к нему
тою же монетой.
- Ты кто? Не сам ли бог огня?
- Я его внук.
Ковач протянул было руку, будто желая удостовериться наощупь, что его
не морочат, но жар, пахнувший от металла, убедил его отказаться от
болезненного эксперимента. За раскаленное железо, я думаю, на его памяти
никто голыми руками не хватался, но Ковач был не из тех, кто долго позволил
бы подручному тешиться своим огорошенным видом.
И дело у них пошло! Грохот и звон в тесной кузне стоял такой, что меня,
пристроившегося в дверях, в первую же минуту чуть было не вынесло прочь на
волне звука, и потом я еще долгое время тряс головой, опасаясь, что оглох, а
когда осознал, что дел тут надолго, стал устраивать себе продолжительные
блаженные передышки, чтобы глотнуть воды и отдышаться. Я всякий раз
возвращался, потому что на то, что творилось в кузне, стоило посмотреть.
Ковач без устали махал пудовым молотом, плюща железо да зычно
покрикивая, чтобы подручный всякий раз по-иному поворачивал меч под удар. Со
стороны, во мраке, пламени и дыму эта чудная пара казалась грозным старым
дьяволом и расторопным мелким бесом. Седые космы кузнеца взмокли, по плечам
и груди струился жирный грязный пот. Да и на лбу Звенигора - виданное ли
дело! - над бровями появились редкие мелкие капли. Я усмехнулся. Однако,
брат принц, это тебе не огненные пляски, тут вкалывать надо. Для усмешки у
меня была и еще одна причина: я между делом стащил перчатку Звенигора и
тишком исследовал ее. Так и есть, в среднем пальце притаилось тяжелое
золотое кольцо с замысловатой печаткой, изображавшей что-то вроде
извивающейся в огне ящерицы. Ну а что еще могло там быть?
- Кавалерийский?
- Нет, прямой.
- Легкий?
- Двуручный.
Ковач кивал, получая ответы, и болванка на наковальне постепенно
приобретала заказанную форму. Время от времени Звенигор по знаку кузнеца
швырял ее в воду, она неистово шипела, и кузня наполнялась едким сизым
дымом. Потом меч вновь и вновь описывал монотонный круг: горн, наковальня,
кадушка, и я уже чуть держался на ногах, а те двое, осыпаемые ворохами искр,
танцевали вокруг крестообразной полосы металла шириной в ладонь и длиной в
два с половиной фута, принимавшей все более узнаваемый вид. Наконец я вовсе
угорел от жара, духоты и вони сернистых газов, и сбежал насовсем,
повалившись в высокую траву за оградой. Я не внук Сварога, мне
позволительно.
Наконец по изменившемуся звуку я догадался, что Ковач взял молот
полегче. Дело шло к концу, я снова вернулся в кузню, и вовремя, потому что
иначе мог пропустить самое интересное.
- Вот уж самый чудной меч из всех моих мечей, - задумчиво молвил
кузнец. - Что с рукоятью будем делать, сынок? Коли не торопишься, я бы ее
отчеканил так, что любо-дорого.
- Тороплюсь, - возразил Звенигор. - Не возражаете, если с рукоятью мы
тоже малость почудим?
Ковач движением брови позволил саламандру самодеятельность, и Звенигор
погрузил рукоятку в уголь, а сам, пристально наблюдая за процессом, всунулся