"Уильям Айриш. Срок истекает на рассвете" - читать интересную книгу автора

Она нащупала ногой ступеньку, и они стали подниматься по лестнице. Есть
ли еще кто-нибудь в доме? Может быть, кто-нибудь и есть. Ночные убийства
часто обнаруживаются только утром.
- Поворот, - прошептал он.
Новый марш лестницы. Наконец ступеньки кончились.
- Поворот, - выдохнул он.
Его рука повела ее направо. Теперь они шли по верхнему коридору.
Здесь стоял запах дорогой кожи и дерева. Она почувствовала аромат
сигарного дыма, очень слабый. Еще что-то ощущалось в воздухе, почти
воспоминание о запахе: может быть, кто-то пудрился здесь. Или, может быть,
духи.
Они переступили порог и остановились. Он протянул руку, и она услышала,
как закрылась дверь.
Зажегся свет - невыносимо яркий после долгого путешествия в темноте.
Стены были светло-зеленого цвета, панели - из орехового дерева. Окон
комната не имела.
Самым заметным в ней был мертвец.
Комната принадлежала, наверное, одному человеку, а не всей семье. То,
что светские молодые люди называют "берлогой". Две или три короткие полки с
книгами, вделанные в стену, - можно считать, что до некоторой степени это
библиотека. Здесь стоял письменный стол - комнату можно назвать и кабинетом.
В разных местах стояло несколько удобных кожаных кресел, шкаф с бутылками,
пепельница. Так что скорее всего - это мужской вариант гостиной.
Она была продолговатая; две короткие стены - глухие, в третьей - дверь,
через которую они вошли, а в четвертой - две двери: одна в спальню, другая
рядом - в ванную. Куин пошел в спальню. Она увидела, как он задернул тяжелые
портьеры на окнах спальни, чтобы с улицы не видно было света.
В ванную Куин не пошел, там, наверное, тоже нет окон.
Она считала, что многое повидала в жизни, все знает. Но этого она не
знала. Она никогда не видела мертвых.
Она посмотрела на его лицо. На вид ему лет тридцать пять или около
того. Должно быть, у него было красивое лицо. Но в конце концов красивы и
ангелы и дьяволы. Морщинки, которые двигались, когда человек жил,
превратились в неподвижные швы. Рот, который выражал силу или слабость,
горячий или спокойный характер, был теперь просто зияющим отверстием. Глаза
прежде были жесткие или добрые, умные или глупые; они стали просто
блестящими безжизненными инкрустациями. Смерть отобрала мысль и движение.
Он был безукоризненно одет: крахмальная рубашка не помята, и бутоньерка
все еще торчит в петлице смокинга.
Подошвы его туфель немножко поблескивают - от воска натертых полов.
Значит, он не так давно танцевал? Но какой толк думать обо всем этом!
Куин вернулся. Она почувствовала - он стоит рядом, и была рада, что он
рядом; это хорошо.
- А ты знаешь, как его... - спросила она тихо. Как это сделали - чем?
Она нагнулась. Он - тоже.
- Должно быть, здесь. - Ее рука потянулась к пуговице смокинга.
- Обожди, дай я, - сказал он быстро. Он что-то сделал пальцами, и полы
смокинга разошлись. - Вот. - И он глубоко вздохнул.
Маленькое красновато-черное пятнышко нарушало белизну пикейного жилета
слева, под сердцем.