"Уильям Айриш. Срок истекает на рассвете" - читать интересную книгу автора

глупа, что однажды согласилась на предложение директора задержаться позже
других девушек. Почему бы не заглянуть в щелку автомата-закусочной на Сорок
седьмой улице, в щелку, проглотившую в тот никогда не забываемый день ее
последнюю монетку, - последнюю во всем мире. Автомат раскрылся и выдал две
пухлые булочки; и с тех пор больше не раскрывался для нее, потому что у нее
больше не было монеток. А она так часто стояла перед ним голодная! Почему бы
прежде всего не заглянуть в старый, видавший виды чемодан под кроватью в ее
комнате? Он немного весит, но он полон. Полон заплесневевших, разбитых
надежд, ни на что уже не годных.
Ответ можно найти там, а не на ее лице. Ведь лица - только маски.
Он снова попытал счастья:
- Я пришел сюда в первый раз.
Она не отрывала взгляда от серебряного блеска, хлеставшего по стенам.
- Мы без вас скучали...
- Вы, наверно, устаете танцевать к концу вечера?
Его чувство собственного достоинства требовало этого - объяснить ее
грубость другой причиной, а не отношением к его личности.
Она знала, она знала, какие они все... На этот раз она посмотрела на
него уничтожающим взглядом.
- О нет! Я никогда не устаю. Мне этих танцев недостаточно, даже
наполовину. Дома ночью я упражняюсь в пируэтах...
Он мгновенно опустил глаза - удар попал в цель, - потом снова посмотрел
на нее.
- Вы на что-то сердитесь, вот что.
Он произнес это не как вопрос, а как открытие.
- Да. На себя. - Он не хочет сдаваться! Неужели он не может понять
намека, даже когда этот намек вколачивают кувалдой?
- Вам здесь не нравится?
Коронный вопрос всей серии неуместных замечаний, которые он неуклюже
предлагал ей в качестве пищи для разговора!
Она почувствовала спазму в груди от ярости. За этим обязательно
последовал бы взрыв. К счастью, необходимость отвечать была устранена:
скрежет, грохот жестяных ведер оборвался на какой-то изломанной ноте;
отблески зеркал исчезли со стен; зажглась центральная люстра; труба пропела
мотив, известный в Бронксе как сигнал "По домам!". Навязанная интимность
закончилась, десять центов отработаны.
Она уронила руку, лежавшую на его плече как нечто давно отмершее; и,
делая это, она ухитрилась не грубо, но решительно убрать его руку со своей
талии.
У нее вырвался вздох неописуемого облегчения; она даже не пыталась
скрыть его.
- Спокойной ночи. Мы уже закрываем.
Она повернулась, чтобы уйти, и почти сделала это, но ее задержало - на
одно мгновение - его удивленное лицо; она увидела, как он стал шарить в
своих карманах и вытаскивать скомканные пачки билетов на танцы; он еле
удерживал эту груду в обеих руках.
- Господи, выходит мне не надо было покупать их столько!.. - сказал он
разочарованно больше самому себе, чем ей.
- Вы собирались расположиться здесь лагерем на всю неделю? Сколько вы
их купили?