"Наталья Иртенина. Праздник синего ангела" - читать интересную книгу автора

дорога с грохочущими машинами и трамваями, еще дальше ограда кладбища. Ему
было не больше тридцати пяти лет: молодое еще лицо с правильными чертами,
коротко, по-больничному остриженные темные волосы. Портил его только шрам
длиной сантиметров пять на левой щеке, почти около глаза.
Он сидел на стуле, сложив руки на колени, как ребенок, и терпеливо
смотрел в окно. Так продолжалось около пяти лет. Но несколько месяцев назад
пациент палаты № 215 произвел в клинике чуть ли не сенсацию. Мнения
докторов разделились. Лечащий врач Ивана Найденова - как тот числился в
больничных документах - счел поведение своего пациента улучшением в его
душевном состоянии, началом выздоровления, обусловленном эффективным курсом
лечения. Главврач клиники - Николай Алексеевич - проявлял больше
осторожности и пессимизма в этом вопросе. Он выражал опасения, что болезнь
прогрессирует и может дать осложнение в виде повышенной агрессивности: за
несколько лет пассивного течения болезни пациентом накоплен огромный запас
разрушительной энергии, которая может быть направлена как на него самого,
так и на других людей. Поэтому персоналу больницы было сделано строгое
предупреждение соблюдать все правила предосторожности и не входить в палату
к Найденову по одиночке. При первом признаке агрессии его ждало буйное
отделение.
Причиной всех этих опасений стало то, что больной вдруг заговорил.
Мало того, время от времени он начинал возбужденно мерить палату шагами и
ходил так по нескольку часов, пока не падал в изнеможении на кровать. Но
покидать палату он по-прежнему отказывался. Фразы его, как и пять лет назад
были отрывочны, но теперь в них присутствовало больше смысла. Первым
человеком, с которым пациент заговорил, оказалась Анна Ильинична. В тот
вечер она привычно задала ему вопрос, почему он не ложится, и взяла его за
плечи, чтобы повести к кровати. Обычно он безропотно поднимался со своего
стула и укладывался спать. Но на этот раз он увернулся от ее рук и вскочил,
вцепившись в подоконник. Анна Ильинична, не ожидавшая такой резкой реакции,
испуганно попятилась к двери звать на помощь санитара. И вдруг услышала его
голос, хриплый и глухой от долгого молчания:
- Пришло время. Синий ангел уже в пути. Смерть. Много смерти.
Потом повернулся к медсестре лицом: оно было очень бледным, только
шрам ярко полыхал - казалось, что это свежая, только что нанесенная рана.
Позже Анна Ильинична рассказывала, что у него "был такой вид, будто вот-вот
на меня кинется, чтоб задушить. Никогда еще таким его не видела. Хотела уж
кричать санитаров. Да он вдруг весь как-то поник и сам улегся на кровать. А
я свет потушила и вышла от греха-то подальше. За дверью даже
перекрестилась - так он меня напугал".
С того дня она старалась близко к нему не подходить, но санитара с
собой по-прежнему не брала, когда шла в 215 палату. При санитарах Найденов
не произносил ни слова, а женское любопытство Анны Ильиничны оказывалось
сильнее страха. Она интуитивно чувствовала в его словах какой-то подтекст,
какой-то страшный смысл, который касался не только больного или даже ее
саму, но и всех остальных.
Больной не всегда оправдывал ее ожидания, иногда просто не замечал ее.
Но сейчас, сидя перед открытым окном, которое она собиралась уже закрывать,
он произнес:
- Много в городе мертвецов...
То ли вопрос, то ли утверждение, эта фраза привела Анну Ильиничну в