"Дмитрий Исакянов. Упростить дробь" - читать интересную книгу автора

Кто я? Голос за кадром, автор, глаза наблюдающего.

Мы трясемся в машине. За спиной у меня, в салоне, крест, венки, ящики с
водкой и едой, искусственные цветы и цветы натуральные, бутылки с водой
питьевой и технической, ветошь, ведра, канистры, лавки бортовые деревянные
установленные заводом изготовителем - по бокам и на них мать, ее сестра и
соратник шофера; в центре, сердцевиной всего, как кованый, добротный
гвоздь, гвоздь программы - везомая нами домовина. Вой движка перекрывает
оживленный разговор, смех. Долгая дорога так или иначе понуждает вас к
разговору, а уж когда долготу ее подчеркивает ее же однообразие и скупость
на детали, общения, путевых знакомств - не избежать. Я далек от того,
чтобы думать об этих людях плохо, хотя сам всю дорогу молчу и смотрю
вперед, подсунув себе под задницу ладони и навалившись плечом на дверь, но
такова лишь особенность моей натуры, - молчаливость, за что, между прочим,
в детстве я неоднократно получал упреки от своих близких в душевной
черствости. Hо не так это, уверяю вас. Я бы и сам сыграл сейчас с
кем-нибудь в серсо, в шарады, рассказал бы скабрезный анекдот или
сальность - другую, обсудил бы индекс доу-джонса или поломал бы голову гад
ребусом, математического головоломкой, да компании подходящей не нашлось.
И реагирую я на все с большим, знаете ли, запозданием. Сейчас во мне
пустота, куда откладывается все увиденное зрачком.



II

Помню.
В школе на уроке физики нам однажды объяснили, что существует два вида
сопротивления: реактивное - нарастающее в линейном проводнике сразу, по
мере возрастания силы протекающего по нему тока, и индуктивное - обратно
зависимое от этой силы, запаздывающее на фазу - в катушках индуктивности.
Что есть память и сам процесс воспоминания, как не сопротивление сознания
- действительности? Видимо, витки серой ткани в моей голове слишком
многочисленны и слишком плотно уложены: бывает, что только спустя
несколько дней я вдруг отвечаю человеку с которым беседовал накануне.
Мысленно, разумеется. И что есть это мое письмо, как не разговор с тем,
кто спросил, но уже ушел?

Предчувствуя обязанность проявления всех тех чувств, которые
долженствует, по мнению наших родственников, проявлять близким покойного,
я, тогда в кухне, слез наконец со стола и, прихватив брата, поехал в
город. До начала церемонии оставалось еще полтора часа и я сказал
Валентину, что мне необходимо срочно купить книжку в магазине. Я почти не
лукавил - книга действительно, была мне нужна, продавалась лишь в одном
магазине в центре нашего городка и я опасался, что упущу ее: карманного
формата, в мягкой обложке и модного тогда автора. Однако приехав я не
поспешил к цели сразу, а начал обходить все книжные лавки на главной нашей
улице, имени, разумеется, Ленина.
Мельтешение, толпы перед глазами, шум, вид буквально разлагающихся
строений опять навели на воспоминания о предыдущем дне: рапорт на отпуск