"Дмитрий Исакянов. Упростить дробь" - читать интересную книгу автора

III


Сейчас, три дня спустя, когда я пишу эти строки, я сижу на кухне у себя
дома (снова на кухне, - повторяющийся элемент орнамента моей жизни! То,
что по многочисленности под и над дробной чертой, может быть вынесено за
скобки как общий множитель) и время от времени, отложив ручку, гляжу в
окно. Hапротив - кирпичный красный дом, пятиэтажка. Я разглядываю окна
верхнего ряда: они кажутся зелеными и вверх ногами в них отражаются
тополя. Правую руку, пока она свободна, я кладу на край стола и ложусь на
нее грудью. Открыта форточка, я слышу крики доносящиеся с улицы и
чувствую, как бьется мое сердце.
Три часа дня. Так можно сидеть долго, сидеть, а потом убрать свои
бумаги и тихо уйти. Шататься по улице, исследовать окружающее. Hо я
чувствую, что необходимо писать дальше, пускай даже через силу. И,
пожалуй, только это сопротивление натуры и служит мне доказательством
того, что все мною написанное - не плод графомании. Все же лучше
сопротивляться влиянию обстоятельств, чем потакать им.
Пусть даже и стремлению слиться с окружающей обстановкой, что
продиктовано инстинктом самосохранения, стремлением выжить. Видимо,
природа, стремясь к тому же, выбрала наиболее простой и верный путь
избыточности информации, решила победить количеством. Что не удивительно,
если подразумевать под "природой" биомассу, основание пирамиды
человеческого существования. И вот, заручившись поддержкой своего личного
врача - времени, на сцену выходит разум. Под влиянием своей основы, он все
более освобождается от присущей человеку системы ценностей и вот уже на
самой своей вершине получает новое имя:
Целесообразность. И смотрит сверху - вниз и принимается уничтожать все
повторяющиеся в мире элементы. Возможно, в ней говорит эстет.
Дробь сокращается. Как правило, в результате ее действий, от всего
многообразия жизни остается единица: вертикальная антитеза обширным
пластам геологических эпох. Хотя, довольно часто итогом сокращения
становится и ноль сожженной Хиросимы; тряские черно-белые кадры военной
хроники: развалины, груда хлама, на них - обезумевший трясущийся ребенок.
Пол неопределим, да это и не важно: это уже - с точки зрения
целесообразности - из области мнимых величин.
Вообще, мир просто окутан волоконцами причинно-следственных связей.
Трагедия причины в том, что она никогда не может отказаться от своего
ребенка: соединяющее их действие в равной мере влияет как на исходную
точку развития, так и на конечную (на то, что мы под "конечным" понимаем в
данный момент). Hо если для второго это естественно, то для первого -
фатально. Ибо процесс изменения - это и сам факт существования и его
содержание, и если причине однажды предстоит стать единицей, следствием
сокращения дроби, то страшна ее участь, как страшно положение вершины
пирамиды: впереди один лишь абсолют свободы. И остается двигаться в
пустоту. И движение в пустоте подобно метастазам раковой клетки. Цель:
захват пространства.

Однажды отец сказал мне: Ты точная копия своего деда. Он имел в виду