"Кадзуо Исигуро. Там, где в дымке холмы " - читать интересную книгу автора

когда пробиралась между канавами.
Широкую американскую машину, белую и обшарпанную, которая,
переваливаясь на выбоинах, двигалась через пустырь к реке, я увидела впервые
перед началом лета, когда была на третьем или четвертом месяце беременности.
Вечерело, и закатное солнце, садившееся за домиком, сверкнуло на мгновение
по металлической обшивке.
Однажды днем на трамвайной остановке две женщины обсуждали новую
соседку, поселившуюся в заброшенном жилье у реки. Одна из женщин
рассказывала другой, как заговорила с ней утром, а та в ответ
пренебрежительно что-то бросила. Ее собеседница подтвердила, что приезжая
держится недружелюбно - возможно, из гордости. Ей, должно быть, решили они,
лет тридцать: девочке никак не меньше десяти. Первая из женщин заметила, что
чужачка говорила с токийским акцентом - значит, наверняка не из Нагасаки.
Они еще посудачили о ее "американском друге", и первая женщина снова
повторила, с какой неприязнью обошлась с ней чужачка сегодняшним утром.
Теперь у меня нет сомнений, что какие-то из тех женщин, с которыми я
тогда жила, немало страдали, помнили много тяжкого и ужасного. Однако, видя
изо дня в день, как они хлопочут над своими мужьями и детьми, я с трудом
верила тому, что на их долю выпали когда-то бедствия и кошмары военного
времени. Я и не помышляла выказывать им неприязнь, но, пожалуй, верно и то,
что ничуть не старалась им понравиться. В ту пору мне все еще хотелось,
чтобы меня никто не трогал.
И потому разговор женщин о Сатико вызвал у меня интерес. Тот полдень на
трамвайной остановке запомнился мне очень отчетливо. После июньских дождей
едва ли не впервые выдался такой яркий солнечный день, и пропитанные влагой
кирпичные и бетонные поверхности сохли у нас на глазах.
Мы стояли на железнодорожном мосту, и по одну сторону колеи у подножия
холма виднелось скопление крыш, словно дома скатились вниз по склону. За
домами, чуть-чуть поодаль, четырьмя бетонными столбами возвышались наши
многоквартирные дома. Я испытывала к Сатико симпатию и чувствовала, что мне
отчасти понятна ее отчужденность, бросившаяся мне в глаза, когда я наблюдала
за ней издали.
Тем летом мы с ней подружились - и на какое-то время, пусть ненадолго,
мне предстояло войти к ней в доверие. Теперь и не скажу точно, как именно мы
познакомились. Помнится, однажды днем я завидела ее впереди на тропинке,
которая вела из прилегающей к домам территории. Я спешила, но и Сатико шла
уверенной ровной походкой. Мы, должно быть, знали друг друга по имени,
потому что, подойдя ближе, я ее окликнула.
Сатико обернулась и подождала, пока я с ней поравняюсь.
- Что-то не так? - спросила она.
- Рада, что вы мне встретились, - проговорила я, слегка запыхавшись. -
Только вышла из дома - вижу, ваша дочка дерется. Вон там, возле канав.
- Дерется?
- С двумя детьми. Один из них мальчик. Дрались они не на шутку.
- Понятно.
Сатико двинулась дальше. Я зашагала рядом, стараясь не отставать.
- Не хочется вас тревожить, но потасовка была совсем нешуточная. Мне
даже показалось, что у вашей дочери щека поранена.
- Понятно.
- Это случилось там, на краю пустыря.