"Фазиль Искандер. Сандро из Чегема (Книга 2)" - читать интересную книгу автора

Москвы был посажен Автандил Автандилович, а рядом с дядей Сандро
представитель северокавказских турокозов так, что тот очутился как раз
напротив Платона Самсоновича, таким образом, и в графике застолья как бы
повторилась их научная непримиримость.
После этого Абесаломон Нартович махнул рукой на остальных, более мелких
руководящих работников, дескать, теперь сами разберитесь и рассядьтесь в
порядке угасания ответственности ваших должностей. Дюжина сравнительно
мелких начальников, то есть представители предприятий, представлявшие своих
передовиков производства, а также работники городского профсоюза, глядя друг
на друга, туговато и неохотно осознавая степень угасания ответственности
своих должностей, постепенно разобрались и расселись.
Кстати, я забыл сказать, что рядом с Платоном Самсоновичем сидел
художник, написавший "Козлотура на сванской башне", а рядом с художником
сидел Вахтанг Бочуа, ныне директор художественного салона, переброшенный на
эту работу для умиротворения склочного племени художников.
Молодые передовики производства заняли противоположный конец стола...
О широкоглазая дуреха, алмазная царапина моей души, одарившая меня
когда-то своей нежной дружбой, как ты здесь оказалась?
(Потом появился этот парень, который еще раньше ее знал и любил ее
раньше, и он в знак протеста на глазах у ее матери выпил флакон йода, и его
отвезли в больницу, откуда он через три дня возвратился победителем.
Я вынужден был ретироваться, потому что не знал, что он выпьет в
следующий раз, и потому что знал, что никогда не смогу угрожать кому-либо
своим трупом.)
Она радостно кивнула мне, и спутник ее мрачно поздоровался со мной,
словно угрожая в случае необходимости удвоить или утроить порцию йода.
(Впоследствии выяснилось, вернее, я пришел к такому выводу, что
поступок его был алкогольной истерикой, и, окажись у ее матери под рукой
стакан водки, он бы охотно обменял его на склянку с йодом... Впрочем, все
это теперь не имело никакого значения.)
Я думал, тамадой изберут дядю Сандро, но все стали предлагать Автандила
Автандиловича, и он, конечно, согласился. Я поймал взглядом взгляд дяди
Сандро и по его невозмутимому взгляду понял, что он хочет сказать. А хотел
он мне сказать, что он, как настоящий профессионал, привыкший к настоящим
мастерам застолья, и не хотел бы сейчас руководить этим разношерстным столом
расхлябанных любителей. Он пристально вглядывался в меня, пока не убедился,
что именно эту мысль я правильно прочел в его глазах.
Вдруг Абесаломон Нартович поманил меня к себе, и я встал, чувствуя, что
добром это не кончится, что мне надо быть поосторожней с товарищем из
министерства, который, пока я к ним приближался, уже блестел на меня своими
враждебными очками. А между тем простодушный Абесаломон Нартович что-то ему
шептал про меня, видно, что-то хорошее, потому что враждебность роговых
очков явно усиливалась.
Официант, стоявший за спиной Абесаломона Нартовича, принес стул, и меня
усадили рядом с товарищем из министерства, и я почувствовал, как он с
ненавистью сжался, чтобы не притрагиваться ко мне, и я сам сжался, чтобы
как-нибудь не прикоснуться к нему.
Оказывается, Абесаломон Нартович и товарищ из министерства когда-то
вместе учились в институте. Это, как я заметил сейчас, придавало их
отношениям оттенок осторожного панибратства. Не отцепляясь от привязи своих