"Фазиль Искандер. Харлампо и Деспина (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Ну так пусть сидят, где сидят! сплюнув в сердцах, говорит чегемец, и
неизвестно, что он имеет в виду, то ли толстокожесть правителей, то ли
многотерпеливую неподвижность народа. И снова, выдернув топор, неизбывное,
долгое, сиротское: Тюк! Тюк! Тюк! Тюк!
Смерть Сталина и водворение его в Мавзолей были восприняты чегемцами
как начало возмездия. И они сразу же стали говорить, что теперь имя его и
слава его долго не продержатся.
Поэтому, узнав о знаменитом докладе Хрущева на двадцатом съезде, они
нисколько не удивились. В целом одобрив содержание доклада, они говорили:
Хрущит молодец! Но надо было покрепче сказать о вурдалачестве
Большеусого.
И опять чегемцы удивлялись русским.
Что с русскими, говорили они, мы здесь, в Чегеме, и про бумагу,
написанную Лениным, знали и про все вурдалачества Большеусого. Как же они об
этом не знали?
И несмотря на все превратности жизни, и несмотря на все попытки
объяснить им, что такое бывало, что иногда великих людей из любви к ним не
предавали земле, чегемцы упорно продолжали ждать, когда же наконец предадут
земле Того, кто Хотел Хорошего, но не Успел.
Но хватит отвлекаться. Будем рассказывать о Харлампо и Деспине, раз уж
мы взялись о них говорить. А то эти отвлечения, чувствую, рано или поздно
изведут меня до смерти, как извели беднягу Камуга его ночные бдения.
Когда Деспина и тетушка Хрисула уезжали в Анастасовку, мы, дети, и тетя
Нуца во главе с Харлампо провожали их до спуска к реке Кодор.
Перед прощанием тетушка Хрисула ставила на землю корзину, наполненную
орехами, чурчхелами и кругами сыра. Деспина держала в руках живых кур со
связанными ногами. Меня почему-то слегка беспокоило, что вот она берет с
собой наших кур, а ведь они никогда не несутся двужелточными яйцами.
Несколько минут длилось горькое прощание влюбленных.
Харлампо, говорила Деспина, и ее синие глазки наполнялись слезами.
Деспина, глухо, с грозной тоской выдыхал Харлампо, и скулы его начинали
дышать желваками.
Харлампо!
Деспина! глухо, сдержанно, с такой внутренней силой говорил Харлампо,
что куры, чувствуя эту силу, начинали тревожно кудахтать и взмахивать
крыльями на руках у Деспины.
Деспина, вмешивалась в этот дуэт тетушка Хрисула, сама расстроенная и
стараясь успокоить племянницу, которая, приподняв сильную руку, сжимавшую
кур, утирала слезы.
Харлампо, успокаивала тетя Нуца своего пастуха и поглаживала его по
широкой спине.
Тетушка Хрисула наконец бралась за свою корзину, и они уходили вниз. А
мы глядели им вслед, и длинные косы Деспины, позолоченные солнцем,
вздрагивали на ее спине, и платок долго синел.
Эй, гиди, дунья! (Эх, мир!) говорил Харлампо по-турецки и,
поворачиваясь, уходил к своим козам.
Уж лучше бы они совсем не приезжали, вздыхала тетя Нуца, бог знает о
чем задумавшись.
И все мы, опечаленные этим прощанием, омытые им, я думаю, неосознанно
гордясь, что на земле существует такая любовь, и неосознанно надеясь, что и